Традиционный обзор книжного рынка от «Труда»
Всякий писатель пишет в конце концов о себе. Иной с поддельным отвращением и гротесковыми перехлестами. Другой смиренно коллекционирует беседы со знаменитостями, где его самого больше, чем остальных. Лишь скромный архивариус корпит над томами воспоминаний о своем герое, спрятавшись в тени хора мемуаристов.
Автор, коренной пермяк, библиотекарь местного художественного музея, скрупулезно проштудировал все публикации о своем герое и расписал его путь едва ли не по минутам. Именно в Перми великий антрепренер-продюсер «формируется как личность, яркая и неординарная». Дягилев обладал невероятной энергией, исключительными организаторскими способностями и гениальным нюхом на таланты, в окружении которых непрестанно пребывал. Юрист по образованию, он устроил триумфальные оперно-балетные сезоны в Париже, продвигал передовые идеи в хореографии, музыке и живописи. Спектакли дягилевской труппы «Русский балет» оформляли Бенуа, Бакст, Пикассо, Гончарова, Ларионов. В книге масса мистических историй: от предсказания матери Дягилева, что рождение сына будет трагическим, и она действительно через несколько месяцев скончалась, до упавшего зеркала в гримуборной танцовщика Сергея Лифаря и кончины самого Сергея Дягилева в Венеции при первых лучах солнца. Без этих эпизодов 600-страничное повествование выглядело бы пресным.
Наверное, русскому читателю, незнакомому с именем одного из самых колоритных американских писателей прошлого века, лучше начать с его романов («Женщины», «Хлеб с ветчиной», «Макулатура») или стихов. Хотя этот вышедший в США в 2008-м сборник разрозненных очерков и рассказов блистательно раскрывает внутреннюю суть Буковски, заявлявшего, что писать его побуждают две вещи: отвращение и радость. На его могиле (родился он в Германии в 1920-м, умер в 1994-м в Калифорнии) начертаны всего два слова: «Не пытайся». Сам же «старый козел» (любимое самоопределение) жил трудно, но пытался. Печатная машинка, бутылка недорогого вина, радио, где звучит то Малер, то Моцарт, и конные скачки — все, что его якобы трогало. В «Блокноте» закоренелый циник предстал печальным бунтарем и романтиком. Он резок, провокативен, груб. В откровениях старины Хэнка «правды на три четвертых», а реальность неотделима от фантазии. «Я швырнул себя навстречу своему личному божеству — простоте». Но сколько в ней смыслов и связей с великими — вроде Ницше, Достоевского и Селина!
Успешный прозаик, колумнист и автор телесценариев проверяет на прочность свои эссе и интервью, собранные за пять лет. Разговоры о вечном с собеседниками уровня режиссера Алексея Германа, клоуна Славы Полунина или скрипача Гидона Кремера дополнены меткими личными впечатлениями и ничуть не устарели. Темы поднимаются серьезные: почему в нашей литературе давно нет мировых бестселлеров или чем Гитлер хуже Сталина. Есть даже ответ на вопрос, почему события 1991-го не отражены в отечественном искусстве: «Это был год обмана... Про него стыдно писать романы и снимать кино». Чтобы понять «всевостребованность и всепроникаемость» Захара Прилепина, автор побывал в его деревенском доме на ленивой речке Керженец. Рассуждали о судьбах Родины, чаепитии у Путина и о том, что с каждым ребенком у Захара прибывал достаток. Написано энергично, с байками про русских сочинителей в Европах и собственного пуделя породы «красный кокаин».