Только дотации спасают большинство российских моногородов от банкротства
В Америке большое горе: власти символа мировой автомобилизации Детройта объявили о банкротстве города. Полвека назад он был крупнейшим промышленным центром страны с наивысшим доходом на душу населения. Сейчас здесь уровень безработицы вдвое выше среднего по стране, 80 тысяч зданий покинуто или разрушено, не работает 40% городских фонарей, а по уровню преступности Детройт держит первенство среди всех крупных городов США.
У нас такие банкроты тоже есть – масштабом поменьше, зато имя им легион. Например, поселок Ярославский в Приморском крае с населением в 9 тысяч человек. Как и американский Детройт, это тоже моногород, где основное и почти единственное место работы – местный горнорудный комбинат (ЯГРК). На прошлой неделе администрация отправила в вынужденный простой 126 работников. Как сказано в приказе, «чтобы снизить себестоимость продукции» – плавикошпатового концентрата, необходимого для сварочных материалов.
До сих пор комбинат покрывал около 90% потребностей России в этом сырье. Но теперь владелец и крупный потребитель концентрата собирается заменить приморский концентрат на более дешевый монгольский. Значит, без куска хлеба могут остаться 1140 работников ЯГРК и члены их семей. А по уровню жизни Ярославский даже сегодня далеко не Детройт: из-за долгов «Дальэнергосбыт» ограничивает подачу электроэнергии, а прокуратуре приходится принимать «меры административного воздействия» для восстановления регулярного водоснабжения. И так далее.
Много ли у нас таких «Детройтов»? Только моногородов в России насчитывается 333 – тех, где большинство горожан трудятся на одном-двух предприятиях. Около 70 из них в критическом состоянии (как Ярославский), еще почти полторы сотни находятся «на грани». К примеру, в проблемных моногородах Карелии – Кондопоге, Пудоже, поселке Надвоицы – уровень безработицы уже вдвое превысил среднереспубликанский и достиг почти 5%. В Вологодской области после ликвидации градообразующего «Вологодского текстиля» в городе Красавино безработица подскочила до 8,4%, что вшестеро превышает региональный показатель (1,42%). И так далее.
И лишь один – город Ворсма Нижегородской области с населением 11,6 тысячи человек – в нынешнем году исключен из перечня монотерриторий. Здесь доля градообразующего предприятия – медико-инструментального завода имени Ленина – в общегородском производстве снижена с 66,2 до 30%, а доля работающих – с 14,2 до 8,4% экономически активного населения города. Взамен появилось более 200 других рабочих мест: создан цех оконных конструкций, расширено кондитерское производство и т. д. Безработица снизилась вчетверо.
Но Ворсма – скорее исключение, чем правило. Другой пример: скандально известное на всю страну Пикалево, получившее в 2009 году финансовую поддержку с личной помощью Владимира Путина, а сегодня спасающееся от банкротства лишь дотациями из центра.
– Помогать надо тем, кто сам делает шаги по изменению социально-экономической ситуации у себя, создает условия для прихода инвесторов, – говорит глава рабочей группы по модернизации моногородов при правительственной комиссии по экономическому развитию и интеграции, зампредседателя Внешэкономбанка Ирина Макиева. – Но многие муниципальные чиновники уверены, что федеральный центр им «должен», а сами ничего не делают…
Однако кроме нежелания и лени есть еще незнание и неумение. В том же ВЭБе, посмотрев местные планы модернизации городских предприятий, проекты по созданию альтернативных производств, из 68 отобрали… всего 9, где у местных властей обнаружилось стратегическое видение, куда и как развивать город, а у конкретных планов реконструкции была нормальная проектная документация. Кто в этом виноват?
– Регионы просят: дайте нам тех, кто будет заниматься инвестиционным консультированием на территориях или в Москве дистанционно, как угодно, – говорит Ирина Макиева. – Нужны и те, кто будет помогать документацию доводить до приемлемого уровня. Необходимо создать библиотеку типовых проектов, которые подойдут для любого моногорода. Например, «универсальная пошаговая инструкция» – как открыть прачечную, построить завод по переработке шин в маленьком городе…
Эти голоса, похоже, услышаны. В Минрегионе планируют ускоренно заняться мониторингом моногородов, созданием для них инвестиционных планов, поддержкой развития на перспективу и т.д. Причем все это «в ручном режиме», поскольку, мол, к каждому городу требуется индивидуальный подход.
Но сам город, его население, его бизнес остается как бы в сторонке. Ибо у городов нет собственных хозяев, все города в России по определению убыточны и могут развиваться лишь с одобрения и при финансовой помощи сверху. К примеру, в Вологодской области есть два моногорода – всемирно известный металлургический Череповец и деревообрабатывающий Сокол. Не исключено, что когда-нибудь они повторят судьбу американского Детройта – эта перспектива рано или поздно ожидает ждет любой моногород. Но пока оба города вполне благополучны и оба… дотационны: за последние два года Череповец получил из федеральной и региональной казны более 2,5 млрд рублей дотаций на развитие, а Сокол – более 1,2 млрд рублей.
А ведь оба города платят в казну очень приличные налоги и могли бы сами позаботиться о светлом будущем. Но любые перечисления уходят в черную дыру федеральной казны. Надо ли удивляться, что рано или поздно горожане начинают требовать «сверху» всевозможных благ и дотаций и совершенно перестают заботиться о судьбе своей малой родины?
Александра Игнатьева, генеральный директор Союза российских городов:
– Для спасения моногородов необходимо диверсифицировать производство градообразующих предприятий. Понятно, любая диверсификация в большинстве случаев подразумевает сокращение рабочих мест, так как модернизируется производство, ставится новое оборудование и т.д. Поэтому мы делаем ставку на развитие малого и среднего бизнеса. А здесь тенденция такая. В 2000 году, когда люди хотели заняться бизнесом, они просили деньги, жаловались на дефицит грантов на развитие. А в 2012-м нарисовалась уже другая картина. Людям элементарно не хватает профессионализма. Прежде чем взять деньги, нужно научиться бизнесу, так как это бюджетные, наши с вами деньги. Бывало, выдавали крупные суммы, а бизнес прогорал, потому что человек был не подготовлен. Я считаю, что сначала нужно научиться, как правильно все делать, а потом уже идти в банк. Сегодня государство наконец стало уделять этому особое внимание, у регионов есть обучающие программы. Это одно из главных направлений нашей работы.
Александр Попелюк, юрист компании «Некторов, Савельев и партнеры»
Процедура банкротства муниципалитета осуществляется в соответствии со статьей 9 федерального закона США о банкротстве.
Как известно, при банкротстве организации существует два варианта дальнейшего развития: либо внешняя помощь в урегулировании финансовой ситуации, либо ликвидация организации с продажей ее имущества. А вот в случае с городами возможен лишь первый вариант. Город не ликвидируется, но на него судом накладываются ограничения на распоряжение средствами, то есть он не может тратить на определенные статьи расходов больше определенной суммы. И с кредиторами город общается уже через посредничество суда.
Фактически процедура банкротства города означает, что ему спишут долги (либо продлят срок их выплаты) и помогут выйти из кризиса. Даже если это будет означать существенные потери для кредиторов. Главная цель муниципального банкротства в США — дать городу «новый старт». Иногда ему финансово помогает штат, хотя в нашем случае Мичиган уже отказался финансировать Детройт. Но есть надежда, что проблема будет решена при помощи федерального бюджета.