По выходным «Россия 1» показывает мелодрамы
Если не смотреть их от начала до конца, а включать эпизодически, покажется, что все субботы и воскресенья в эфире идет один и тот же фильм. Факт налицо: современная драматургия, выработав устойчивые клише, ваяет одну пустую слезливую историю за другой.
На самом деле мелодрама — жанр любимый и благодатный, вписанный в историю кино названиями множества шедевров: «Мост Ватерлоо», «Москва слезам не верит», «Титаник»: Но на одну настоящую жемчужину здесь, как и в любом другом жанре, приходятся развесистые бусы бижутерии. Именно с последней мы чаще всего и имеем дело.
Ощущение дежавю, возникающее при просмотре мелодрам, неслучайно. Для начала представим некоторых героинь из фильмов, показанных «Россией 1» в последний месяц, просто процитировав выдержки из анонсов канала.
«Пенелопа»: «Алена — добрая и красивая, совсем юная девушка — работает сортировщицей в порту. Местные парни заглядываются на нее, но она отвергает все ухаживания и ждет большой любви».
«Отель для Золушки»: «В небольшом российском городке жила-была девушка, в судьбе которой к 20 годам произошло немало бед».
«Формула счастья»: «Молодой учительнице Татьяне пришлось уйти из школы: мать одного ученика приревновала ее к мужу. Потом умерла родная тетя Тани, а ее квартиру захватили соседи».
«Серебристый звон ручья»: «Леся — сирота, живет в глухой деревушке на берегу ручья у своей старенькой бабушки Шуры».
Это далеко не все примеры, но и от этих уже обрыдаешься.
Понятно, что независимо от обстоятельств времени и места действия самым популярным мелодраматическим сюжетом по-прежнему остается история про Золушку. Любое страдание должно в финале увенчаться призом в виде прекрасного принца. В нашем случае в Алену влюбляется красавец капитан. В Татьяну — бизнесмен Петр. Ну и так далее.
То, что главные героини мелодрам — женщины, вполне естественно. Сочувствовать лузеру сильного пола сложно. Но не только бедные, чистые душой девушки бывают несчастными. Богатые дамы тоже плачут. Им изменяют мужья («Не уходи!»), они настолько отдаются работе, что упускают шанс наладить личную жизнь («Ошибки любви»). Но финал все равно тот же.
У героинь отечественных мелодрам схожая внешность. Чистые, распахнутые глаза никогда не лгут и не краснеют даже после пролитых слез. Они никогда не одеваются и не красятся вульгарно, как Джулия Робертс в начале «Красотки». Из-под их блондинистых шевелюр никогда не пробиваются отросшие корни темного цвета. Независимо от социального статуса они говорят на правильном русском языке без провинциального акцента, словно все окончили филфак МГУ. В речи любят делать смысловые акценты, повторяя слова: «Ну, зачем, зачем ты мне солгал?», «Ну почему, почему все так?» Когда они падают, споткнувшись на лестнице, они начинают тихо плакать вместо того, чтобы сказать: ну, пусть даже классическое «черт побери».
Принцы у бедных учительниц и одиноких бизнесвумен носят разные имена. Но многое роднит и их. Они никогда не живут в малогабаритных хрущевках на городских окраинах. Только в эксклюзивных домах с апартаментами, оформленными в стиле хай-тек, или в загородных особняках. Они никогда не ездят на достижениях отечественного автопрома. Исключительно на дорогих иномарках, всегда сверкающих, будто только что с конвейера.
Но, в отличие от сказочных принцев, телевизионные подвержены порокам. Они могут быть эгоистичными, избалованными, иногда пьющими (но не до поросячьего визга). Встретив ее, непременно исправляются. «Все не случайно»: «Жизнь неисправимого циника Андрея меняется после одной случайной встречи. Он знакомится с девушкой Лилей, так не похожей на всех женщин, которых Андрей знал до нее. Лиля живет в мире бабушкиных грез и верит в чудеса».
При всем том вышеописанное вполне вписывается в форматы жанра. Но не в его суть. Ведь мелодрама подразумевает погружение зрителя в духовный и чувственный мир героев и, следовательно, сопереживание им. Но всегда ли он есть, мир-то этот?
Как говорил один деятель, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. И когда национальной идеей является бабло, жить высокими чувствами сложно. Телевизионные мелодрамы всегда кончаются хорошо. Но «с милым рай и в шалаше» — это не про нас. Наши Золушки в финале не едут на попутном «газике» к любимому конюху в деревню Глушь. Да зритель просто и не понял бы такого финала: ради чего тогда весь сыр-бор? Наши — все больше на сверкающем мерседесе на Рублевку. Но плакать от умиления почему-то не хочется.
Да, времена нынче другие. И не слишком ли многого мы требуем от авторов, которые никогда в жизни не писали любовных писем, а лишь обменивались эсэмэсками?
Возможно, среди перечисленных мелодрам есть и весьма приличные. Но тут уместно процитировать ответ Мастера на вопрос Ивана Бездомного по поводу качества его стихов: «Ну, что ж тут такого, как будто я других не читал? Впрочем: разве что чудо?»
«Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли все такие хорошие, покойные мысли...»
А. Чехов, «Ионыч»