Как это ни странно на первый взгляд, в русском языке слово "тело" (без всякой добавки
Как это ни странно на первый взгляд, в русском языке слово "тело" (без всякой добавки прилагательного "мертвое") ассоциируется с трупом. Собственно, это синонимы. Особенность нашего языка - в других такого не встретишь. Мертвенность тела касается даже живого человека. Если я говорю, что у девушки красивое тело, почему-то получается, что девушка отчуждается от своего тела: есть девушка, и у нее, так уж случилось, есть тело. Разделение обязанностей или, скорее, их несовмещение. Но удивление первого взгляда проходит, если взять генеральную линию русской культуры. Тело в ней находится в лучшем случае на второстепенных ролях, а нередко, точнее, обычно, - под подозрением.
Святой на иконе не менее бестелесен, чем советский коммунист на картине соцреализма. Тело в высокой культуре обычно было преградой, клеткой или тюрьмой духа, мешком дерьма и костей, его нужно было преодолеть, чтобы состояться. Русское тело изначально греховно. Оно во всем виновато, потому что способно соблазняться. Много было сказано о бренности тела, о его быстром увядании, оно выставлялось как посмешище, с его непристойными функциями, неприятными запахами, оттопыренными ушами. Тело - это грязное дело. Противопоставление духа и тела в русской традиции было гораздо сильнее, чем в общехристианском мире. Мы не прошли через честилище Возрождения, застряли. Русские писатели писали не о плоти, а о полуплоти, о чем-то прозрачном, невидимом, ускользающем, некинематографичном.
Были, конечно, исключения, но даже у Пушкина "мимолетное видение" торжествует над полноценным телесным образом. Русская культура только однажды сознательно бунтовала против такого имиджа, это случилось в начале XX столетия, в серебряном веке, который тут же обозвали декадентством. Дмитрий Мережковский настаивал на третьем завете, обожествлении тела, Василий Розанов пытался скрестить метафизику и литературное творчество с полом, но из этого толком ничего не вышло, кроме скандала. Победили русский стыд и позже - большевистское ханжество. Сталин не только запретил аборты, но и перерезал связь культуры с сексом: солдат, рабочий, крестьянин не должны думать об отвлекающих от работы моментах. Знаменитая кухонная культура 60-х годов тоже была почти бестелесна. Застольные либералы говорили в основном о дружбе и добре. Русский человек оказался бесполым на несколько поколений. Мы только сейчас с трудом выходим из этого обморока.
Отлучение тела от культуры привлекло к возникновению темы тела в низких жанрах эротической народной сказки, частушках, анекдотах, ругательствах. Загнав тело в подполье, в баню по-черному, в коллективное подсознание, русская культура лишилась права на физическую любовь. Любовь зачерпнула грязь тела, тоже оказалась под подозрением. Возникла бесконечная тема пошлости, в которой запутались все: что можно выносить на поверхность общения, что нужно камуфлировать и таить в себе?
Тело в России - взрывное устройство, любое прикосновение к нему ведет к безумию. Таким безумием стала секта хлыстов с их радениями и измывательством над телом, Григорий Распутин с его эротическими фантазмами, шокировавшими всю страну и парадоксальным образом подтолкнувшими ее к революции. Секс стал достоянием улицы, подъезда, циничных разговоров о женщинах. Неокультуренное сексуальное сознание породило много монстров.
Русская культура по мере своих могучих сил справилась с духовной темой, но совсем запустила телесную. Тело - не заслонка, а путь к себе. Реабилитация плоти - такая же задача, как и реабилитация политических заключенных. Тело нуждается в амнистии. Только осознав всю нашу вину перед телом, мы научимся достойно взрослеть и стареть. Сегодняшняя молодежная культура спонтанно, через срывы и ошибки, нащупывает свою связь с телом. Мы постепенно начинаем понимать, что татуировка - это не только тюремная мода, что серьги в мужских ушах - не обязательно признак гомосексуализма, что нудисты - это не эксгибиционисты, а эксгибиционисты - тоже не болезнь, а бунт, запрятанный, скорее, не в одежду, но в подкорку плоти. Эрогенные зоны, а также половые желания существуют не только у мужчин - половое неравенство русской культуры оборачивается теперь не столько раздраженным феминизмом, сколько куплей-продажей женских тел. Слащаво-жалостливое отношение к проституткам, свойственное русской классической традиции, не дает возможности выработать правильное отношение к проблеме, которая стоит на панели по всем дорогам нашей страны. Кто эти женщины: жертвы социального кризиса или бандитки, уничтожающие представление о любви? Скорее всего, они мстительницы за нашу культурно-сексуальную непригодность.
Тело нуждается в каждодневной ласке, от утренней гимнастики до ночного секса. Пока мы в этом окончательно не разберемся, у нас будут убогие дети и пугающе короткая продолжительность земной жизни.