Наша киноиндустрия никак не может выйти из зоны турбулентности
Сначала по российскому кино больно ударила пандемия. Потом ситуацию осложнил уход с нашего рынка «большого Голливуда», который обеспечивал кинотеатрам до 80% выручки. Попытки импортозамещения в деликатной творческой сфере пока приносят весьма противоречивые результаты. Это подтверждают и итоги уходящего киногода.
Уже подсчитано, что в 2023 году кинотеатры заработают порядка 35 млрд рублей. Это значительно лучше показателей прошлого года, но для выживания кинопроката сборы должны составлять 45млрд. А для того, чтобы кинотеатры могли покупать новое оборудование, делать ремонт, платить сотрудникам достойную зарплату, нужно собирать 50-55 млрд в год. Столько, кстати, отрасль зарабатывала в 2018-2019 годах, которые вспоминаются сегодня, как потерянный рай.
Но - «в любой беде скрывается и нечто перспективное». Уход Голливуда заставил Россию мощно нарастить объемы собственного кинопроизводства. Остроумцы уже нарекли это «путинским многокартиньем» - по аналогии со сталинским малокартиньем. В нынешнем году на экраны вышло порядка 200 российских фильмов – это меньше, чем в прошлом году (236 фильмов), но гораздо больше, чем снималось за год в Советском Союзе – и это с его мощными «Мосфильмом» и «Ленфильмом», киностудиями национальных республик.
Эти две сотни картин обеспечили нашему прокату порядка 75% от общего бокс-офиса. Остальные 25% пришлись на европейское, азиатское, американское (легальное и пиратское) кино. А ведь еще недавно мы радовались, когда доля российского кино в прокате приближалась к 30%. И мечтали со временем дотянуться до 45% -«чтобы было, как во Франции», на прокатную модель которой мы равнялись. Теперь по этому показателю мы оставили Францию далеко позади. Но счастья по-прежнему нет: собранных нашими фильмами денег пока недостаточно, чтобы возместить потери от нехватки крупных голливудских релизов.
Большинство наших картин, увы, безнадежно убыточны в прокате. Порой они не возвращают даже десятой части вложенных в них средств. К примеру, фильм «Свидетель» на тему СВО при бюджете 180 млн рублей вернул только 14 млн. «Легенда о самбо», снятая за 145 млн, заработала 23 млн. А ведь на кинопроизводство идут бюджетные, то есть, наши с вами деньги, которые год за годом ухают в черную дыру. Но авторы финансово и творчески несостоятельных картин без проблем получают из казны все новые гранты. Может, все-таки вспомнить совет Ильича: «Лучше меньше, да лучше»?
В этом году из всех выпущенных на экраны отечественных картин, по подсчетам независимого аналитика кинорынка Сергея Лаврова, окупились только 18 фильмов. Причем, из 26 млрд рублей, которые заработали в прокате наши ленты, более 7 млрд пришлось на долю «Чебурашки». Еще 2,5 млрд принесла сказка «По щучьему велению». Чуть меньше собрал космический «Вызов». Порядка 650 млн заработала военная драма «Праведник». Более 500 млн отбили в прокате приключенческий фильм «Повелитель ветра» и еще одна сказка - «Баба Яга спасает мир». По сути, кассу киногода сделали пять-шесть, ну десять фильмов. А для кого и для чего были сняты остальные?
Разумеется, не все в искусстве меряется рублем. Есть еще кино авторское, фестивальное, которое не претендует на большие сборы, но которое поднимает серьезные темы, развивает киноязык. В былые годы наши лучшие фильмы участвовали в престижных международных киносмотрах и привозили оттуда десятки наград, подтверждая статус России как великой кинодержавы. Но теперь туда дороги нет. Эмблема Минкультуры в титрах фильмов воспринимается нынче фестивальными кураторами как стоп-сигнал.
В прошлом году только Александру Сокурову удалось попасть в конкурс фестиваля в Локарно с новаторским фильмом «Сказка», да еще уехавший из страны Кирилл Серебренников показал в Каннах «Жену Чайковского». Оба фильма, кстати, были сняты без бюджетных денег. В нынешнем году Наталье Мещаниновой удалось пробиться в Роттердам с талантливым фильмом «Один маленький ночной секрет», рассказывающим о семейном насилии. Дебютантка Иля Малахова с тонкой семейной драмой «Здравствуй, мама» доехала до Сан-Себастьяна. Алексей Герман-младший, ранее участвовавший в венецианских, берлинских, каннских кинористалищах, побывал на фестивале в Токио с масштабным военным фильмом «Воздух». Ни одна из этих картин, к сожалению, наград не получила.
Охлаждение «большой фестивальной тройки» к нашим фильмам можно списать на политику. Но по большому счету дело не только в ней. Крупные фестивали обычно привечают фильмы острые, проблемные. А наше кино в основной своей массе стало беззубым, социально аморфным. Если верить киноэкрану, у нас в стране практически нет проблем. Нет пропасти между сверхбогатым меньшинством и бедным большинством, нет коррупции во власти, нет правового беспредела в судах и произвола в колониях, нет депрессивных моногородов и неперспективных деревень, нет варварской вырубки лесов и мелеющих рек, нет отравляющих людям жизнь мусорных полигонов…
Отказавшись от социальной проблематики, наше кино – даже в лучших своих образцах -рассказывает преимущественно о частных семейных конфликтах и драмах. Картин с большим дыханием – раз-два и обчелся. К главным фильмам года я бы отнес фильм Александра Велединского «1993». Это кино не только и не столько о расстреле парламента осенью 1993 года, это рассказ о трагическом расколе, который тогда прошел через семью, страну, общество и который нам не удалось преодолеть до сих пор. Если угодно, «1993» - это кинематографический «Тихий Дон» нашей новейшей истории.
Серьезным высказыванием представляется мне фильм «Снегирь» Бориса Хлебникова. Это попытка на примере одной рыболовецкой бригады, набившей трюмы с треской в чужих территориальных водах, порассуждать о разных, привлекательных и не очень, гранях национального характера. Замах на крупное высказывание о судьбах человечества, погрязшего в войнах, техногенных катастрофах, эпидемиях, прочитывался в первой половине фильма Анны Меликян «Чувства Анны», который в финале, увы, обернулся банальной слезливой мелодрамой…
Не берусь судить творцов, которые избегают сегодня больших, серьезных тем. Особенно на фоне ужесточения цензуры, которой, по словам чиновников, у нас нет, но по факту она цветет махровым цветом. В нашем кино образовалась уже новая «полка», на которую легла добрая дюжина картин. Среди них яростный антисталинский фильм «Капитан Волконогов бежал», который, увы, не добежал до проката. Якутская социальная драма «Айта», у которой отняли ранее выданное прокатное удостоверение. Уже упоминавшийся фильм «Сказка», которому без всякого объяснения причин прокатное удостоверение решили просто не выдавать. Как будто Сокуров не классик мирового кино, а нашкодивший школяр.
Цензура ведет к самоцензуре, в итоге наше фестивальное кино стало не очень интересно международной аудитории. Да и своей, по большому счету, тоже. Сегодня представить появление таких ярких, острых, честных фильмов, какими для нас в прежние годы были «Левиафан» и «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, «Ученик» Кирилла Серебренникова, «Страна Оз» Василия Сигарева, «Майор» и «Дурак» Юрия Быкова, попросту невозможно – Минкультуры зарубит подобные замыслы на корню. Да и зрители на них, скорее всего, не пойдут. Сборы авторского кино, резюмировали эксперты на стартовавшем в этом году новом кинофестивале «Маяк», упали за несколько лет в два раза. И количество площадок, где его можно посмотреть, тоже резко сократилось.
В этой ситуации наши лучшие режиссеры дружно уходят из большого кино и снимают сериалы для интернет-платформ, где творческой свободы пока побольше. Но и там ее пытаются укоротить – история с призывами запретить сериал «Слово пацана» Жоры Крыжовникова тому подтверждение. А режиссеры, не обладающие большими творческими амбициями, тем временем бодро ваяют имеющие спрос гладкие и сладкие, как апельсин, утешительные сказки. Недаром знаменем уходящего киногода стал ушастый Чебурашка.