20 часов на то, чтобы разделить мифы и истину

Лев Додин - о спектакле, идущем три вечера подряд

8-10 ноября в Малом драматическом театре (Театре Европы) пройдет не совсем обычный фестиваль, который даже вернее назвать общественно-художественной акцией: «Они и Мы = МЫ». О том, как современная драматургия справляется с самыми горячими темами, выдвигаемыми жизнью, «Труду» рассказал руководитель знаменитого коллектива режиссер Лев Додин.

Лев Абрамович, фестиваль — это попытка вернуть театру то место «кафедры, с которой многое можно сказать людям», каковым его считал Гоголь?

— Театр не может не реагировать на то, что происходит вокруг: национализм, фундаментализм, общее раздражение и ксенофобия, уверенность в том, что виноваты всегда другие, — вот с чем нам всем сегодня приходится сталкиваться чуть не каждый день. Собственно, на этом, мне кажется, густо замешана история и ХХ века, и начавшегося XXI. Так живет не только Россия. Каждая нация чувствует себя по-своему обиженной и по-своему виноватой, и все это переплетено непостижимым образом. Мы решили собрать прозу, драматургию, поэзию авторов из разных стран, не переводившуюся раньше на русский язык и тем более не ставившуюся.

— Кто эти авторы?

— Софи Оксанен из Эстонии, очень известная молодая писательница: ее «Очищение» — роман о жизни эстонской крестьянской семьи после Второй мировой. Алэн Польц из Венгрии, чья «Женщина и война» — история 18-летней девушки, оказавшейся на оккупированной советскими войсками территории. «Темный лес» Анджея Стасюка о польских гастарбайтерах в Германии будет неожиданным для нашего зрителя: поляки у немцев чувствуют себя примерно так же, как киргизы у русских... «Наш класс» Тадеуша Слободзяника — о том, как во время войны в маленьком польском городке сожгли около полутора тысяч евреев. Долгое время считалось, что это сделали немцы, а оказалось — поляки. Были найдены документы, разгорелся жуткий скандал национального масштаба, правительство признало этот факт, но многие поляки до сих пор отказываются его принимать. Конечно, поставим и наших авторов, пример — инсценировка повести Максима Осипова «Камень. Ножницы. Бумага». Весь прошлый сезон на малой сцене мы делали эскизы спектаклей и показывали зрителям. Интерес оказался огромен, вот мы и решили сыграть на большой сцене все подряд, показав некий спектр трагедий XX-XXI века. Зритель покупает не билеты на отдельные спектакли, а абонемент на весь проект. Специально выбирали пятницу-субботу-воскресенье. Люди проведут в театре порядка 20 часов.

— Вы действительно верите, что театр может что-то изменить в сознании современного человека?

— Когда история все больше заполняется мифами, а то и ложью, кто-то должен напоминать о правде. Образовательная функция театра сегодня востребована, особенно учитывая кризис образования, полного предрассудков. Поколение, которое сегодня учит и руководит, воспитывалось поколением, которое воспитывалось на «Кратком курсе истории ВКП(б)». В такой ситуации, возможно, скорее найдут правду не историки, а художественные деятели.

— К 1 ноября должна быть готова концепция нового школьного учебника по истории. Каким, с вашей точки зрения, он должен быть?

— Я не учитель и не историк. Мне кажется, нам нужны не столько толкования и интерпретации, сколько факты и цифры. Весь XX век — сплошные «трудные» вопросы. Сколько в Гражданскую войну погибло с обеих сторон? Во что нам обошлась коллективизация — в рублях и человеческих жизнях? Почему так расходятся официальные и неофициальные цифры жертв сталинских репрессий? Когда говорят об уничтожении интеллигенции, партийной или военной верхушки, списывают на то, что убивали тех, кто убивал или доносил перед этим. Трагично. Но еще трагичней, и об этом почти не пишут, что было уничтожено крестьянство как класс, как носитель национальной культуры, на котором стояло государство. Индустриализацию называют великой, но давайте в цифрах — сколько было построено и ценой скольких жизней? Сравните показатели России к 1913 году и к 1941-му. Такой учебник мог быть бы даже и единым: цифры — вещь объективная, в отличие от интерпретаций.

— Но многие из подлинных цифр и фактов и сейчас под замком.

— Не думаю. Архивы по большей части открыты, и давно. Просто те, кто должен довести закрытую ранее информацию до общества, делать этого не хотят, а рядовые граждане в архивах копаться не будут. Путин честно признался, что поверил в Катынь только тогда, когда узнал, что Сталин руководил частями Красной армии, наступавшими на Польшу в 22-м году, которые были наголову разбиты. Тухачевский предлагал другой план наступления, но был принят план Сталина. Он этот позор полякам никогда не простил. И Тухачевскому тоже.