Памяти поэта Николая Добронравова
В среду, 20 сентября, в Москве на Новодевичьем похоронили Николая Николаевича Добронравова. Поэта, немного не дожившего до 95 лет и оставившего стране вечно молодые песни, которые на моей памяти пелись всегда и, смею надеяться, всегда будут петься. Не убиваемые ни временем, ни безвременьем с его зашкаливающим за предельные уровни цинизмом.
Когда в ноябре 1991 года центральный телеканал едко «праздновал» годовщину революции, бойкие телевизионщики дали подборку гражданственных песен Пахмутовой и Добронравова с таким комментарием: «Запомните этот момент, сейчас вы услышите эти песни в последний раз». Жизнь оказалась мудрее злорадных языков: не уходят из нее ни мелодии Александры Николаевны, ни стихи Николая Николаевича.
Хотя, не скрою, и мне тогда, в начале девяностых, казалось, что пафос добронравовских строк «Остаюсь с обманутым народом» несовременен, тянет назад, в прошлое. Ну какой тут обман? Напротив, от набившей оскомину коммунистической сказки тогдашний бойкий президент России звал нас к свободе, частной инициативе, расцвету личности: А они, Пахмутова с Добронравовым, нам — трагический «Русский вальс», горько-саркастическую «Песенку о господах и госпоже», где госпожой именовалась нищета. И — про ее величество недвижимость, про обманутых вкладчиков и прочие приметы новой жизни...
Те песни и стихи не звучали (и практически не звучат до сих пор) в телевизоре, но их хотели слышать люди на концертах и творческих встречах во многих городах и весях. Знаменитый авторский и супружеский дуэт в постсоветские годы стал ездить по стране едва ли не больше, чем до 1991-го. Думаю, есть и его заслуга в том, что Россия — в который раз — не пала духом, стиснула зубы, выстояла.
Они не кривили душой ни до, ни после. «Нас упрекают, что «Малая земля» якобы написана из-за участия в тех событиях Брежнева, — говорил мне Николай Николаевич. — А может, лучше вспомнить, что в страшных боях на горе Сахарная Голова погиб прекрасный поэт Павел Коган, автор «Бригантины», и ему местные энтузиасты установили памятник?»
Себя Николай Николаевич, потомок священников, среди которых расстрелянный на Бутовском полигоне великомученик, видел участником истории русской поэзии, преклонялся перед мастерами Серебряного века. Отсюда и невероятная требовательность к собственному слову. Прежде чем пахмутовскую «Мелодию» проникновенно распел Магомаев, ее текст писался два года, ведь там «в каждой строке новый ритм, и надо, чтобы получились именно стихи, а не бессмысленный набор слов, как во многих современных хитах».
Качество добронравовских текстов ценила не только Александра Пахмутова — на них писали многие композиторы, включая такого знатока поэзии, как Микаэл Таривердиев. Вечно юный «Маленький принц» — из их числа. В этой и других вещах поэта — шестидесятническая молодость духа, сохранявшаяся им до конца. «Это Коля Добронравов», — звучал из телефона неизменно звонкий (выучка Школы-студии МХАТ!) голос, когда его обладателю было и 85, и 90.
С молодостью тела обстояло хуже. В одной из упомянутых бесконечных концертных поездок в их «Волгу» на обледенелой дороге врезалась встречная машина, результатом тяжелейшей аварии стала травма, последствия которой не отпустили до самого конца.
«Но чего сидеть и ждать?» — повторял он слова своего прославленного друга Иосифа Кобзона, который тоже, несмотря на возраст и смертельный диагноз, мотался по стране, не мысля жизни без песни и публики.
:На смерть поэта оперативно откликнулись информационные агентства страны, принявшиеся тиражировать это странное сообщение: «Умер автор песни «Трус не играет в хоккей» Николай Добронравов». Будто та песня времен непобедимой сборной СССР и есть вершина его творчества. Но это, конечно, не так. Видимо, авторы старались соблюсти нынешние правила политкорректности и не процитировать нечаянно строки из гражданских стихов Добронравова, где столько горечи и боли.
Если бы мы почаще слушали и перечитывали эти строки — не только суперпопулярные «Надежду», «Нежность» или «Как молоды мы были», но и менее известные из (четырехсот!) добронравовских песен, из его стихов. Например, «Ах, печаль, ты моя печаль», спетую Нонной Мордюковой в фильме «Трясина»: «Сколько лет уж нет войны, нынче бомбы не в моде вроде. Но уходят от нас сыны — на войну без войны уходят»: Может, тогда и не дошло бы до многих роковых пределов, за которыми стали неизбежными «невойны» XX и XXI веков, включая нынешнюю.
А ведь кроме песен у Николая Николаевича много «просто» стихов, не менее пронзительных, чем подхваченные великими композиторами. Есть среди них такие, что жгут сердце, задавая тяжкие вопросы. Они написаны на обломках былой страны, но так много говорят и о нас сегодняшних.
***
Вот пришло письмо издалека,
Где живут богато и свободно.
Пусть судьба страны моей горька,
Остаюсь с обманутым народом.
Пусть судьба печальна и горька.
Мы — изгои в собственной стране,
Не поймем, кто мы, откуда родом.
Друг далекий, вспомни обо мне —
Остаюсь с обманутым народом.
Друг далекий, вспомни обо мне.
Слышен звон чужих монастырей:
Снова мы себя переиначим.
На обломках Родины моей
Вместе соберемся и поплачем,
На обломках Родины моей.
Мы еще от жизни не ушли,
Цвет берез не весь еще распродан,
И вернутся снова журавли —
Остаюсь с обманутым народом.
И вернутся снова журавли...
Не зови в дорогу, не зови.
Верой мы сильны, а не исходом.
Не моли о счастье и любви —
Остаюсь с обманутым народом.
Не зови в дорогу, не зови.
***
Вот теперь на Алтае собираем обломки
от не вышедших снова на орбиту ракет.
Голоса настоящих конструкторов смолкли.
Королева сегодня в наличии нет.
Расплескали на землю мы ракетное топливо.
Отравили поля. Погубили тайгу.
Сами новые все разработки прохлопали.
И не надо приписывать это врагу.
С той поры, как мы сами свой «Мир» утопили
в смысле том, переносном, да и в смысле прямом,
у космических взлетов подрезали крылья,
и улыбку Гагарина мы уже не спасем.
Не случайно пришло в эту отрасль старение.
Осмеяли мы свет наших прошлых побед.
Мысли сходят с орбит. Участились паденья.
Был прогресс в небесах. А теперь его нет...
Нет. Повсюду — беда. И враждуют народы.
А усталые люди (это мы, это мы)
в эти тяжкие дни, в эти странные годы
подбирают обломки Великой страны.