- Из Москвы, где мы простояли двое суток, эшелон направили в Муром. Там встречала вооруженная охрана с собаками. Опять погнали в лагерь - за колючую проволоку. Каждого допрашивали сотрудники СМЕРШ. Делили на три категории: прошедших проверку и подлежащих освобождению, подозрительных и предателей. И тут выяснилось, что, по данным, добытым контрразведчиками у немцев, я числюсь расстрелянным за побег еще в Финляндии. И начали у меня допытываться: почему, мол, остался в живых? Короче говоря, зачислили в "подозрительные" и отправили в распоряжение Главного управления лагерей желдорстроительства.
В желдорГУЛаге пробыл до апреля 46-го. Работал в подмосковном Пушкине. Потом открылась старая рана, попал в больницу, где вторую группу инвалидности дали. Паспорт, правда, временный, выписали, и в милиции надо было отмечаться каждый месяц. Под надзором находился до 1958 года. А потом дали удостоверение участника войны и орденом Славы III степени наградили. В 59-м в первый раз смог съездить в Норвегию по приглашению товарищей из местного подполья.
22 июня 1941 года разделило бойцов Красной армии не только на живых и мертвых. Уже через два месяца - 16 августа 1941 года - появился приказ Ставки Верховного Главнокомандования N 270, который объявлял всех военнослужащих Красной армии, оказавшихся в руках противника, предателями Родины. Семьи пленных красноармейцев лишались положенного им денежного довольствия, а семьи командиров подлежали аресту и отправке в лагеря. Интересно, что даже Сталин не решился обнародовать этот документ и засекретил его. Приказ зачитывали только в частях и подразделениях действующей армии. Те, кто оставался в тылу, ничего о нем не знали.
По некоторым данным, за июль-август 41-го в плену оказалось более 1,5 миллиона советских военнослужащих - то есть пятая часть личного состава Красной армии. А на 1 января 1942 года в немецких лагерях для военнопленных находилось уже 3,9 миллиона человек. Разумеется, признавать свои стратегические просчеты: массовые репрессии, выкосившие лучшие командные кадры, слепую веру в "договоренности" с Германией, слабую подготовку бойцов и командиров, советская верхушка не собиралась. По обыкновению виновных в том, что страна оказалась на краю гибели, искали на стороне.
Из 5,7 миллиона советских граждан, попавших в плен, около 3,6 миллиона либо погибли от голода и болезней, либо были уничтожены. После окончания войны более 450 тысяч бывших узников лагерей предпочли остаться на Западе. На Родину вернулось почти 2 миллиона прошедших через фашистский ад наших солдат и офицеров. Конечно, жизнь каждого из них сложилась по-разному. Многие хлебнули лиха и на родной земле. Вот выдержки из писем репатриантов, которые зам. наркома госбезопасности Кобулов передал генералу Голикову:
"...Домой не отправляют, потому что перегружен транспорт. Собрали 20 тыс. в одном лагере и держат. Нам здесь очень плохо".
"Я нахожусь на сборном пункте. Люди сидят по пять месяцев, и не отправляют, мучают и больше ничего. Хлеб черный, сырой, старая картошка три раза в день, и все. Умирают люди..."
Справедливости ради отмечу, что далеко не все бывшие военнопленные, подобно Ивану Денисовичу из знаменитого рассказа Александра Солженицына, попадали в -ГУЛаг. По данным, которые предоставило НКВД руководству страны, на 1 марта 1946 года по результатам проверки 282 тыс. человек направлено к месту жительства, 659 тыс. призвано в армию, 344 тыс. зачислено в рабочие батальоны, 226 тыс. переданы в распоряжение НКВД (и впоследствии осуждены). Получается, что репрессиям подверглись около 15 процентов военнопленных.
В тверской глубинке в поселке Родня живет Михаил Иванович Макаров. Призванный в Красную армию еще в 1940 году, воевать сапер-понтонер начал на Западной Украине. Осенью 41-го контуженным попал в плен. Когда пленных погрузили в эшелон и повезли в Германию, вместе с товарищами бежал. Несколько дней пробирались к своим, но опять угодили в руки к немцам и были отправлены в концлагерь Заксенхаузен. Там он находился почти до конца 42-го. Принимал активное участие в подпольной работе. В их группу затесался провокатор, и вновь избитого до полусмерти Макарова увезли уже в Бухенвальд. Весной 45-го подоспели наши войска. Вот что рассказал мне Михаил Иванович о том, как развивались события дальше:
- Сначала нас, кто истощен сильно был, положили в госпиталь, подлечили. Потом меня на север Германии отправили - в порт. Там я следил, как бригада немок готовила оборудование для отправки к нам - очищали моторы от ржавчины, красили, грузили на корабли. Я учет вел. Так все лето там и проработал. Уже ближе к осени меня вызвали в город Ошиц - в особый отдел. Подробно расспрашивали, как попал в плен, в каких был лагерях, как вел себя. Но домой сразу не отпустили - приказали сопровождать на Урал эшелон со станками. Когда сдали груз - получили деньги, и билеты до дома нам помогли взять. В своей деревне я был в конце сентября. Никто меня больше никогда в органы не вызывал. А где-то в 60-х выдали удостоверение участника войны, льготами разрешили пользоваться, даже медалями награждали.
29 июня 1956 г. ЦК КПСС и Совет министров приняли постановление "Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей". Однако этот документ лишь частично снял вину с бывших пленных. Настоящей реабилитации бывшим узникам фашистских лагерей пришлось ждать еще почти 40 лет. Лишь 24 января 1995 года был издан Указ президента РФ "О восстановлении законных прав российских граждан - бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период".
Между тем в Бельгии и Франции сразу после окончания второй мировой войны были учреждены специальные медали, которыми награждали военнослужащих, достойно прошедших испытание пленом. Есть такая же медаль и в США. А бежавших из плена во многих странах чествуют как национальных героев. У нас же ныне нет даже органа, который защищал бы права бывших военнопленных. По словам Игоря Яковлевича Трапицына, секция при Советском комитете ветеранов войны, их объединявшая, ныне распалась. В это трудно поверить, но в 1991 году органы госбезопасности сочли больных стариков сторонниками ГКЧП и изъяли в секции все документы. Узников фашистских лагерей с каждым годом становится все меньше и меньше. Они редко напоминают о себе, считая, видно, что до сих пор в долгу перед Родиной.