Сорок лет назад Лариса Шепитько сняла «Восхождение» - главный фильм своей жизни
Съемки начались зимой 1976-го в лесах под Муромом, где стояли 40-градусные морозы. Творческая группа, сверившись с предсказаниями метеорологов, специально прибыла на этот «полюс холода». На таких условиях настоял автор экранизируемой повести Василь Быков. Жуткие морозы, снежная целина, по его мнению, могли помочь актерам кожей, каждой своей клеточкой прочувствовать жестокую правду войны. Так оно и вышло.
Но съемки — это венец творческого процесса, а к нему обычно ведет долгий и сложный путь. Шепитько заболела идеей снять фильм по быковской повести «Сотников» еще в 1973 году, вскоре после завершения ленты «Ты и я», которая была нещадно изрезана цензурой. Шепитько, как могла, сражалась за каждый кадр, но силы были неравны.
Несмотря на показ фильма в Венеции, где «Ты и я» завоевал один из призов в молодежном конкурсе, дело кончилось провалом картины в отечественном прокате (менее 5 млн зрителей) и тяжелым нервным истощением режиссера. Отдыхая в санатории, она укрепилась в мысли экранизировать поразившую ее повесть Василя Быкова, в которой говорилось о самых важных для нее вещах: о совести, долге, любви к Родине, духовном подвиге.
В соавторы сценария Шепитько пригласила популярнейшего в то время драматурга Юрия Клепикова («История Аси Клячиной», «Мама вышла замуж», «О любви»), который под напором «тайфуна по имени Лариса» отложил в сторону все свои замыслы. В Госкино от идеи экранизировать повесть Василя Быкова, в которой наряду с героем Сотниковым действуют предатели Рыбак и Портнов, в восторг не пришли. Вдобавок у Ларисы была репутация несговорчивого режиссера. Поди догадайся, какое коленце она выкинет. Но никаких других предложений Шепитько даже не стала обсуждать: если она прикипала к теме, то отдавалась замыслу целиком.
«Любая картина личная, но желание поставить «Восхождение» было потребностью почти физической, — говорила впоследствии Шепитько. — Если бы я не сняла эту картину, это было бы для меня крахом. Я не могла найти другого материала, в котором сумела бы так передать свои взгляды на жизнь, на смысл жизни».
С самого начала Шепитько решила укрупнить содержание повести, насытив сюжетную канву библейскими мотивами, зарифмовав образы Сотникова и Рыбака с образами Христа и предавшего его Иуды. В атеистической стране это был чересчур. Чиновники из Госкино почувствовали подвох еще в сценарии и требовали от режиссера вернуться к традиционному «партизанскому» фильму.
По этой же причине они не хотели утверждать на главную роль 25-летнего неизвестного широкой публике актера Бориса Плотникова, который своей тщедушностью, горящими глазами напоминал на экране Христа. Не помогал и «героический» грим, который специально для худсовета делали актеру накануне кинопроб. В итоге Плотников приезжал из своего Свердловска семь раз, переиграл на кинопробах практически все важные сцены будущего фильма, прежде чем уставшие от настойчивости режиссера чиновники все-таки утвердили актера.
С претендентами на роль Рыбака долго не могла определиться сама Лариса. Его рвались сыграть и Николай Губенко, и Андрей Мягков, и Владимир Высоцкий, но Шепитько и здесь хотела снять неизвестного актера. В итоге остановилась на кандидатуре Владимира Гостюхина, работавшего в Театре Советской армии реквизитором. «Как мне потом рассказали, я оказался 21-м кандидатом на роль Рыбака. И последним», — вспоминал Гостюхин.
Что касается Анатолия Солоницына, сыгравшего в «Восхождении», может быть, лучшую свою роль — следователя Портнова, «философски» оправдывающего свое предательство перед лицом несгибаемого, восходящего на Голгофу Сотникова, то знаменитый актер, уже сыгравший к тому времени у Тарковского в «Андрее Рублеве» и «Солярисе», масштаба предложенной ему роли не оценил. И только после разговоров с Шепитько Солоницын, что называется, проникся. И сыграл с таким глубочайшим проникновением в темные закоулки души своего антигероя, что поневоле заставил вспомнить иных зловещих персонажей Достоевского.
Съемки стартовали 6 января, в 38-й день рождения Ларисы Шепитько. Работа над фильмом для всей группы превратилась в каждодневный героизм. Массовка коченела на морозе, у осветителей руки примерзали к приборам, но никто не бросал работу, пока не звучала команда «Стоп!». Все понимали: на реальной вой-не было куда тяжелее. Пример подавала сама Лариса — хрупкая красавица с несокрушимой волей. Не все знали, что на съемках своего первого фильма «Зной» она заболела гепатитом, но не остановила работу — ее доставляли на площадку из больницы на носилках. Потом, как водится, Лариса не долечилась, болезнь все годы тлела в ней. Вдобавок несколько лет спустя Шепитько неудачно упала и повредила позвоночник — с тех пор жила с постоянным чувством боли.
Но несмотря на недуги она вставала на два-три часа раньше всех, «собирала себя по частям» и первой приходила на продутую ветрами съемочную площадку. После тяжелейших сцен с участием Бориса Плотникова, который снимался в метель в одной шинельке, она после каждого дубля буквально согревала его дыханием, растирала уши, лицо, руки. А в сцене, когда партизанский отряд мучительно долго уходит от погони карателей, бежала по колено в снегу вместе со всеми — чтобы пережить и лучше передать на экране состояние этого бесконечного и бесчеловечного гона. Иногда после съемок Гостюхину приходилось нести режиссера от машины до гостиничного номера на себе: силы к концу дня отказывали ей. Но благодаря такой самоотдаче работа над картиной была закончена к середине лета, на месяц раньше срока.
Впереди была официальная сдача фильма. Шепитько понимала, что картину могут изрезать, а то и положить на полку. Цензоры сделали стойку: как же так, вместо военно-патриотического фильма она снимает «религиозную притчу с мистическим оттенком», «протаскивает на советский экран Исусика». Шепитько не была в то время религиозной — она пришла к вере уже после фильма. Не была она и антисоветчицей. Гостюхин хорошо запомнил ее слова, сказанные после выхода фильма: «Ты знаешь, меня поражают диссиденты, которые говорят, будто в этой стране ничего делать невозможно. Какая ложь! Можно делать, можно. Если твоя позиция честна, если ты не конформист, если в тебе живет настоящий художник. Просто надо бороться, а если нужно, то и драться за свое дело...»
И она решила драться за «Восхождение». Решение подсказал муж Ларисы, режиссер Элем Климов, который, готовясь к съемкам фильма «Убейте Гитлера» (позже картина получила название «Иди и смотри»), сблизился с первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии Петром Машеровым, в прошлом командиром партизанского отряда. Решили показать «Восхождение» сначала ему.
Пленку привезли в Минск прямо из лаборатории, еще мокрой. Петр Миронович поначалу был настроен скептически, ожидая увидеть «дамское рукоделие». Через полчаса, вспоминал известный белорусский писатель, соратник Климова Алесь Адамович, Машеров уже не скрывал слез, а после финала разразился пламенной речью в поддержку фильма. Так была решена судьба «Восхождения». Чиновники Госкино не посмели перечить высокому партийному начальнику.
Потом была победа фильма на Всесоюзном кинофестивале в Риге, потом был невероятный успех «Восхождения» в Западном Берлине, где фильм впервые в истории советского кино получил премию «Золотой медведь», потом картина совершила триумфальное шествие по 40 странам мира. Сегодня это общепризнанный шедевр мирового экрана. Лично для меня «Восхождение» наряду с фильмами «Баллада о солдате» и «Летят журавли» входит в тройку лучших военных фильмов за всю историю нашего кино.
Свой новый шедевр — фильм по роману Валентина Распутина «Прощание с Матерой» — Шепитько закончить не успела. Отсняв 300 метров, она 2 июля 1979 года погибла в автокатастрофе. Фильм после нее (он вышел под названием «Прощание») закончил Элем Климов. Но это уже другое кино: