Не помня себя, схватила кухонный нож и ударила Чумичева в грудь. Тот развернулся и пошел на улицу. "Я с облегчением подумала: не попала, - вспоминает она роковой день. - Потом гляжу - упал... А Ромка стоял, наблюдая за происходящим... "
Когда огласили в общем-то сверхмягкий приговор - два года лишения свободы, она выпила содержимое припасенной ампулы - отраву для колорадского жука. Другого яда не нашлось. 32-летняя Анастасия решила уйти из жизни, потому что не представляла себя вдали от своих семерых детей - Нургизы, Зарины, Карины, Серданы, Радмилы, Тагира, Эльдара - каждый близок материнскому сердцу... Все они - это ее жизнь.
Ее спасли. Она тогда еще не знала, что беременна восьмым ребенком. Вероника родилась здоровенькой, хотя случилось это уже в женской колонии. Для осужденной Нагдиевой не было радостнее дня, чем тот, когда ей разрешили работу в здешнем Доме матери и ребенка - ухаживать за малышами, которые волей судьбы оказались за решеткой. Работала бесплатно, лишь бы каждый день видеть свою крошечную Веронику.
Письма с воли немного утешали. Мать-пенсионерка сообщала, что дома порядок, никто не болеет, не голодает... И все-таки на душе было тяжело. Особо не надеясь, написала на имя президента Путина просьбу о помиловании, хотя сомневалась даже, что дойдет. Но письмо не просто дошло: президент помиловал Анастасию Нагдиеву. И вот она снова в Морозово...
...Даже трудно представить, как перебивалась с семью внуками и внучками их 55-летняя бабушка Татьяна Владимировна.
Своего зятя Татьяна Владимировна не то выгнала, не то сам ушел. Он не работал, беспробудно пил... Однако не прошло и дня после возвращения Насти, как ее супруг явился с повинной. Но был выставлен: это был уже не тот Ромка, в котором она когда-то души не чаяла.
Настоящее имя мужа - Ризван Меликмамед-оглы Нагдиев. Встретились в далеком Приморье, где служил отчим Насти, а мать работала в совхозе. В той же части проходил срочную службу и Ризван. Ей было 18, ему 20. Ризван остался на сверхсрочную, родители обставили квартиру. Вскоре родилась дочка, назвали Нургиза.
Потом Настя стала замечать, что молодой муж подолгу задерживается на службе. А он стал завсегдатаем ночных баров, хвалился новыми подружками. Однажды, чуть протрезвев, удивился: "Ты что, опять беременна? Делай аборт!"
"Я так мальчика хотела - словами не выразить,- вспоминает Настя. - Будто знала... Родила Тагира, а потом снова девчонки, до Эльдарика..."
Она светилась счастьем, когда брала на руки Тагира, а у мужа возникла странная ревность: "Я маленький родился, а этот большой, не от меня! Глаза мои, остальное нет". Когда подрос, все увидели - копия папы.
...Это после. А тогда он ей не верил, и она решила расстаться. Не жаль было даже бросать дом с нажитым добром. С матерью, братом Иваном и двумя детьми Настя вернулась на родину, в Чкаловский район Нижегородской области, к бабушке. Но вскоре пожаловал Ромка: "Я тебя хоть в Америке найду!" Пожалела, простила.
К тому времени колхоз, куда приглашали, развалился. А в Морозово была ферма, значит, работа. Настя устроилась дояркой на 300 рублей в месяц, Ризван подрабатывал то шофером, то сторожем. Дети рождались каждый год. Имена по-прежнему давали восточные. Настя объясняет это просто: "Одних так назвала - как других назовешь иначе? Подрастут, вопросы задавать станут. Вероникой я хотела первую дочь назвать, да Ромка переубедил..."
Когда родился Эльдар, муж находился в местах не столь отдаленных. Сел за то, что в соседней деревне обобрал 90-летнюю бабулю. А малыш родился светловолосым. Отец (как некогда и Тагира) своим его не признал. Тогда и пошла сплетня, что настоящий отец ребенка - Сашка Чумичев. Тот же в пьяном угаре стал этим хвалиться. Напрасно Настя клялась мужу в верности, даже предлагала сделать анализ крови.
Чем кончилось, мы знаем...
До райцентра Чкаловска от Нижнего Новгорода - 120 километров. Район из самых отсталых. Предприятия, какие еще не закрылись, дышат на ладан, о селе и говорить не приходится. То же и в Морозово. Ферма, где Настя была дояркой, на грани закрытия. 28 дворов, 57 жителей - в основном пенсионеры. Кто не спился, зарабатывает рыбалкой, заготовкой грибов и ягод...
Дом Нагдиевых - от дороги крайний. Кричит петух, залаяла собака Жулька. На пороге нас встретила бабушка. К ее ногам жались три кошки - все Настины. Их, бездомных, здесь приютили.
Изба не обременена перегородками. Все вместе. Ряды кроваток и лежанок, русская печь, подслеповатые окна. Старшие в школе, но и без них тесновато. Где улягутся ночью? Ни радио, ни телевизора.
Пока Настя в накинутом на плечи халате кормила младшую дочь, о житье-бытье поведала бабушка. "Места хватает, вот здесь выдвижные кровати. Есть раскладушки. Уроки учат по очереди. Старшая, Нургиза, садится за стол, когда младшие уже спят". Еще она пишет стихи. Должно быть, приятно матери прочитать бесхитростные, но полные любви строки, написанные, когда ее еще не было дома:
Не могу не вспоминать
Маму дорогую, милую, родную.
Песню братику поет,
Про весенний теплый дождь,
Про чижа и про ежа,
Про Эльдаркины глаза...
Мать и бабушка довольны - им многого не надо. Картошки до нового урожая хватит, корова доится, пять куриц несут яички. Главное, дети не болеют...
Живя в таких условиях, и Татьяна Владимировна, и Анастасия сохраняют достоинство. Когда речь зашла о Ризване, в один голос заявили: "Это не он нас бросил, мы за дверь выставили. Ладно бы хоть не скандалил. Раз всю посуду перебил, а потом на коленях ползал..."
Семейный бюджет состоит из двух частей. Главная - пенсия бабушки, 1000 рублей в месяц. Вторая - 560 рублей детского пособия. По 70 рублей на человека. Но вот еще один парадокс законодательства. Если бы заботу о ребятишках взял на себя некий опекун, государство выплачивало бы ему по 1400 рублей в месяц на каждого. И почему цифра в 70 рублей относится и к новорожденным, и к взрослым детям? Кстати, чтобы Анастасия получила их, пришлось просить мужа отказаться от отцовства. Так стала матерью-одиночкой, хотя официально они не разведены. "Не до развода мне, некогда по чиновникам ходить", - объяснила она.
Им с матерью некогда не только по чиновникам ходить, но даже отоспаться. Потому и получает бабушка Татьяна, несмотря на солидный трудовой стаж, только тысячу рублей пенсии. В приморский совхоз "Восток" писала, чтобы дали справку о зарплате. Не прислали, хоть стаж подтвердили. И невольно подумалось: где же вы, работники служб социальной защиты?
Оказалось, что они Нагдиевых без внимания не оставляют, только возможности ограничены. По словам заведующей отделом районного управления социальной защиты Ирины Чиркиной, навещают семью, привозят одежду, продовольственные пайки, дети в школе питаются бесплатно. Но больше всех помогают добрые люди.
- Пошла я вчера в магазин, денег мало осталось, - говорит Настя. - Пока шла, кто хлеба буханку дал, кто капусты вилок, кто луку - полную сумку принесла. Тетя Таня баночку варенья дала. Тетя Валя Ганичева, тетя Валя Еремина заботятся о нас. По хозяйству Володя Филимонов помогает - он крестный у наших детей.
Собираясь в Морозово, мы позвонили в районную администрацию - посоветоваться, что привезти детям. Может, кукол, фрукты? Но услышали в ответ: крупу, муку, макароны. Взяли с собой и то, и другое, а еще тушенку, соки, конфеты... Но впечатление на малышей произвели лишь дешевые кукурузные палочки - они оказались знакомыми.
Однако дети не чувствуют себя обделенными. И в школе, куда их возят на автобусе, и дома, где их с нетерпением ждут мама и бабушка. "Не беспокойтесь, у нас есть все, - заверила Настя. Потом задумалась, добавила: - Кроме денег. Да телефон бы не помешал - нет его в Морозове".
Анастасия и мысли не допускает, чтобы отдать детей в приют. "Мне не надо помогать! Лишь бы они не болели и нашли свое место в жизни".
На самом деле помощь ее семье очень даже нужна.
Уважаемые читатели! Если вас задела за живое эта человеческая история и вы можете помочь семье Нагдиевых, сообщаем ее адрес: 606547, Нижегородская область, Чкаловский район, деревня Морозово, Нагдиевой Анастасии Алексеевне.
Что же касается нижегородцев, которые пожелают пособить одеждой и продуктами, их можно передать в Соломатовскую сельскую администрацию Чкаловского района.