.jpg)
Как отмечали День студента в XIX-XX веках и каким он будет в этом году
Татьянин день (25 января), который с 2005 года стал официальным праздником российского студенчества, имеет непростую историю. Бывали времена, когда Москва в этот день буквально принадлежала студентам — так широко и с размахом они его отмечали. Но случались и десятилетия, когда «Татьяна» уходила в подполье или, хуже того, становилась... Днем пролетарского студента! А началось все с 1755 года, с указа Елизаветы Петровны об учреждении Московского университета, подписанного как раз на Татьянин день.
Слева на гравюре XVIII века из мастерской Ф.Я. Алексеева — Аптекарский дом, одно из красивейших «казенных» строений тогдашней Москвы (сегодня на этом месте Исторический музей). Именно это здание выбрали организаторы первого в России классического университета — М.В. Ломоносов и меценат, фаворит императрицы И.И. Шувалов.
По нынешним меркам, дом совсем небольшой: всего 20 внутренних «покоев». Но смогли разместить все: библиотеку, «физическую камеру» (кабинет), химическую лабораторию, анатомический театр, кабинет минералов, «большую» и «малую» аудитории, административные и хозяйственные комнаты. И даже длинные залы — «камеры», где жили казеннокоштные студенты — выходцы из обедневших дворян или разночинцы, состоявшие на полном гособеспечении: по 50 рублей на дворянина, по 30 — на всех прочих. Ломоносову удалось добиться, чтоб в университет принимали лиц всех сословий, как в Европе, что для России было чуть ли не революцией. Учились все вместе, а вот жили отдельно. На занятия приходили и своекоштные, то есть не нуждавшиеся в материальной поддержке студенты. В первые годы обучалось в общей сложности около сотни человек.
Необычно был организован и сам процесс. Сначала студенты зачислялись на базовый, философский факультет, где получали серьезную подготовку по естественным и гуманитарным наукам. А потом желающие могли специализироваться в медицине, праве или той же философии (всего было три факультета). В состав вуза входила и гимназия, чтобы обеспечить постоянный приток подготовленных студентов (еще одна идея Ломоносова, актуальная и поныне). Быть учеником такой гимназии считалось почетным, этим званием дорожили.
Правда, не все. Рассказывают, что Григорий Потемкин, поначалу весьма успешный гимназист, в 1757 году в числе еще 12 отличников был представлен Елизавете Петровне: своего рода награда для лучших. Поощрение сработало: наоборот: увидев купающихся в роскоши придворных, чье образование явно уступало его собственному, небогатый юноша решил, что напрасно проводит время над книгами, и забросил учебу, предпочтя ей военную карьеру. И был отчислен (но, как мы знаем, отнюдь не сгинул в безвестности). Тогда же из-за прогулов исключили и его товарища, тоже примерного прежде ученика Дениса Фонвизина, в дальнейшем известного драматурга...
Но мы отвлеклись. А что же праздник, Татьянин день? В первые десятилетия его отмечали спокойно: молебен в храме Казанской иконы Божией Матери (на гравюре он — напротив университета, рядом с Монетным двором), официальная часть с длинными речами, после чего, как пишут «Санкт-Петербургские ведомости», «знатнейшие персоны прошены во внутренние покои, где трактованы были разными ликерами и винами, кофеем, чаем, шоколадом и конфектами, и довольные, около второго часа пополудни разъехались».
Главными на этом торжестве были вовсе не студенты, а кураторы, попечители и меценаты: университету не хватало выделяемых из казны 10 тысяч рублей в год. Выручали благотворители: например, П.А. Демидов ежегодно жертвовал по 8-10 тысяч рублей, дарил богатые коллекции минералов, гербарии. Все это как раз и происходило в ходе праздничных торжеств...
Новый этап наступил, когда университет переехал на Моховую, где постепенно вырос целый студенческий городок, существующий и поныне. На акварели конца XVIII века (вверху) — главное его здание, построенное в 1793 году по проекту Матвея Казакова. Оно сильно пострадало при пожаре в 1812-м и после восстановления приобрело уже более знакомый нам вид (а река Неглинка «ушла» под землю).
Огонь пощадил только цокольные и подвальные помещения. С этими подвалами связана история одной стихийной студенческой пирушки, о которой Александр Герцен (тогда своекоштный студент физико-математического факультета) вспоминает в романе «Былое и думы». В марте 1831 года студенты, недовольные постоянной грубостью преподавателя Малова, криками и топотом прогнали его из аудитории, добившись в итоге увольнения. Но и сами пострадали: семерых зачинщиков посадили на неделю в карцер — как оказалось, в новом здании был предусмотрен и он. По словам Герцена, солдаты-сторожа отнеслись к ним с сочувствием: «Как только смерклось и университет опустел, товарищи принесли нам сыру, дичи, сигар, вина и ликеру. Солдат сердился, ворчал, брал двугривенные и носил припасы. А после полуночи он даже пустил к нам несколько человек гостей. Так мы и провели эту неделю, пируя ночью и ложась спать днем. Шутили, что отпраздновали Татьянин день, пропущенный из-за холерных запретов в январе».
В XIX веке в Московском университете учились Грибоедов, Жуковский, Чаадаев, Карамзин, Гончаров, Тютчев, Фет, Чехов. И практически каждый что-нибудь да рассказывает о том, как отмечали Татьянин день. Официальная часть с годами не менялась: молебен в университетской церкви, речь ректора и вручение наград лучшим студентам. А дальше праздник выплескивался на улицы и начинались экспромты. Студенты шли по Никитской, Тверскому бульвару, Трубной площади, пели «Гаудеамус» попеременно с политически неблагонадежной «Дубинушкой»: полиция в этот день была как никогда лояльна. К ним присоединялись профессора, известные политики, журналисты, важные чиновники — они чувствовали себя «старыми студентами». И постепенно день одного университета, московского, стал праздником студентов по всей России.
А вот и кульминация праздника (рисунок Николая Чехова, 1882 год). В ресторанах, кабаках и трактирах Москвы по-разному готовились к Татьянину дню. В тех, что подороже (например, в «Эрмитаже» на углу Неглинной и Петровского бульвара), убирали фарфоровую посуду, снимали зеркала, меняли роскошную мебель на простые столы с лавками, а вместо тонких вин наливали водку и пиво. В тех же, что попроще, напротив, придумывали всяческие «приманки». Так, после введения в Московском университете в 1861 году студенческих билетов владельцы сразу нескольких трактиров на Татьянин день стали кормить их обладателей бесплатным ужином.
А вот как А. П. Чехов (кстати, именно его изобразил брат-художник стоящим с поднятым бокалом) описывал финал празднования 130-летия Московского университета (1885 год): «В этом году выпито все, кроме Москвы-реки, и то благодаря тому, что она замерзла... Пианино и рояли трещали, оркестры, не умолкая, жарили Gaudeamus, горла надрывались и хрипели. Тройки и лихачи всю ночь летали от Москвы к «Яру», от «Яра» в «Стрельну». Было так весело, что один студиоз от избытка чувств выкупался в резервуаре, где плавают стерляди. А под утро швейцары «Стрельны» и «Яра» подписывали мелом на спинах молодежи адрес, и их развозили по домам «уцелевшие» товарищи».
Впрочем, к началу XX века студенческий разгул становился скромнее, а после событий 1905 года и вовсе сошел на нет. А празднование Татьянина дня обрело новые формы.
Один из самых популярных у молодежи в начале прошлого века - каток на Чистых прудах. В Татьянин день сюда, а еще на Патриаршие, студенты приходили большой компанией, в которую обязательно старались пригласить Татьяну: в таком случае всех пропускали бесплатно (а билеты стоили недешево). В специально оборудованных чайных накрывали столы, разливали глинтвейн, танцевали. Эта традиция сохранялась еще некоторое время после революции, пока в 1923 году «Татьяну» не заменили на День пролетарского студента.
Сейчас давняя традиция вовсю возрождается, что в нынешних условиях как нельзя более кстати. А может, и впрямь провести предстоящий Татьянин день на свежем воздухе?