- Владимир Сергеевич, ваш отец, военный историк, был репрессирован при Сталине...
- Я никогда не забуду, какое горе причинили нашей семье. Моего отца арестовывали дважды, он отсидел два срока. Я 15-летним подростком пережил обыск. До сих пор испытываю чувство отвращения к тем людям в штатском, которые рылись в моих вещах. Мы тогда жили в большой коммунальной квартире. Помню, многочисленные соседи старались не смотреть в сторону нашей комнаты, да если бы и попытались, то почти ничего не увидели бы. Свои черные дела чекисты не афишировали.
Мы с мамой ездили навещать отца в Воркуту и Ижевск. Окончательно его реабилитировали только после смерти Сталина. Состояние здоровья отца было ужасным. Отказывали ноги, и понадобилось длительное лечение, прежде чем он смог кое-как ходить. После освобождения он прожил чуть больше 10 лет.
- В кино вы пришли почти сразу после окончания композиторского отделения института имени Гнесиных. В театре работаете примерно столько же. Где вам интереснее?
- Все зависит от драматургического материала и режиссера. Я начинал как театральный композитор. Повезло с дебютом. Мой первый спектакль "Смерть Ивана Грозного" в постановке Леонида Хейфеца в Театре Советской Армии считается одной из лучших постановок 60-х. Когда он шел, подступы к зданию патрулировала конная милиция, потому что вокруг собирались огромные толпы желающих любой ценой попасть на спектакль. Потом была гоголевская "Женитьба" в гениальной постановке Анатолия Эфроса, который попросил написать музыку не к бытовой комедии, а к драме любви. Задача мне показалась настолько необычной, что я долгое время даже к роялю не подходил. Но потом вдруг вся эта музыка во мне возникла, и я записал ее за 20 минут. И вообще работа с такими мастерами театра, как Товстоногов, Ефремов, Волчек, Фокин, Левитин, не интересной быть не может.
В кино все по-другому. Там нужна такая музыка, чтобы любой зритель, даже случайно зашедший в кинозал, сразу был захвачен происходящим на экране и околдован звуком. Поэтому, например, в моем кинодебюте "Бумбараш", в фильмах о Шерлоке Холмсе или в булгаковском "Собачьем сердце" трудно назвать эпизод, где нет музыки. В картине Вадима Абдрашитова "Слуга" главный герой работал шофером у партийного босса и в благодарность за верную службу был назначен дирижером большого хора. Если бы я не сочинил для этого фильма столько музыки, что ее хватило на целый реквием, вдохновенно исполненный хором Минина, в эту историю невозможно было бы поверить.
В последние годы меня настораживает, что к профессии композитора в обществе стали относиться с пренебрежением. Недавно в одной центральной газете прочел большую статью о балете "Ромео и Джульетта". Журналист описал все что угодно: прыжки танцовщиков, сценографию, какие-то глупости о зрителях, а имя великого русского композитора Сергея Прокофьева не было даже упомянуто. Боюсь, несведущий читатель мог решить, что музыку к этому балету сочинил балетмейстер.
- Сейчас особой популярностью пользуются мюзиклы. Однако имен известных отечественных мастеров этого жанра на афишах не видно. Почему?
- Действительно, люди, которые могут создать мюзиклы, в России наперечет. Это Рыбников, Гладков, Артемьев, Минков, ваш покорный слуга, Колкер, Журбин. Но нас не зовут, потому что на вынутые из госбюджета (под видом спонсорства) средства выгодней купить за копейки давно устаревший американский секонд-хэнд типа "Чикаго" или "Иствудские ведьмы", оставшиеся деньги якобы израсходовать и вскоре закрыть лавочку. Давайте называть вещи своими именами - это элементарный отмыв денег. А серьезный, дорожащий своим именем композитор на это не пойдет. Он станет вмешиваться во все: в либретто, в отбор актеров, в работу музыкантов... И будет добиваться совершенства, требуя реальных материальных вложений.
Год назад на Бродвее произошло показательное событие. Там продюсеры 33 театров, которые каждый день играют мюзиклы, договорились в целях экономии сократить количество музыкантов в оркестрах с 23 до 9 человек. Но творческие коллективы всех 33 театров объявили забастовку. Потому что в любом жанре есть определенная планка, ниже которой опускаться просто стыдно. Противостояние искусства и капитала продолжалось три месяца. Театральные бизнесмены и бюджет города Нью-Йорка понесли такие колоссальные убытки, что продюсеры дрогнули: черт с вами - играйте теми же составами.
Мюзикл - это сложнейшее и очень дорогостоящее предприятие, где каждая мелодия, каждая строчка в либретто проходит самый взыскательный отбор. Когда парижские владельцы "Нотр-Дама" осуществляли его постановку в Москве, то переведенную моим другом Юлием Кимом на русский язык версию они приняли только с седьмого захода. Отбор материала просто невероятный. А российский продюсер наивно полагает, что, если, к примеру, усиленно отрекламирует "12 стульев", то народ попрет валом, не разобравшись, кто там композитор - Зубков или Гладков. Но разница ведь огромная. И на одной рекламе тут не выехать.
- Из вашей музыки к сериалу "Приключения Шерлока Холмса" московский диджей Андрей Иванов сделал танцевальную композицию "Собака Баскервилей", под которую пляшут на дискотеках. Как вы относитесь к такой "второй жизни" своего сочинения?
- Я охотно дал разрешение на использование "шерлокхолмсовской" темы, и результат меня впечатлил. Приятно, что эта вещь так долго держалась в эстрадных хит-парадах. На хорошей музыке не стоит клеймо "рок", "поп" или "металл". Она легко вписывается в тот или иной формат благодаря умелым действиям профессионалов. Если человек знает, как заставить людей танцевать, то он это делает, и они танцуют.
- Вы много работали за границей. Известно, что русским литераторам трудно прижиться на иностранной почве, а каково композиторам?
- Музыка - очень точное искусство. Если вы все понятно записали нотами, то вас правильно поймут в любой стране. Моя опера "Клоп" выдержала более сотни представлений на подмостках Парижа, Рима, Цюриха и Женевы. В Голландии меня приглашали писать для спектакля "Тристан и Изольда". Постановки "Бумбараша" прошли в разных странах, куда я ездил ставить музыкальные номера и работать с оркестром. В Европе мне часто попадались деловые и умеющие рисковать люди. Так, в Берлине я предложил вызвать на премьерный спектакль из Москвы первого исполнителя роли Бумбараша Валерия Золотухина. На такой широкий жест российские продюсеры вряд ли бы согласились, а немцы это сделали без колебаний. Иностранцы никогда вам сразу не скажут "нет", для интересной идеи они всегда найдут время и деньги. Такой подход мне по душе. В России часто бывает, что человек придумает что-то интересное и нужное, но говорит себе: на это никто не даст денег, ничего у меня не выйдет. И, конечно, ничего не получается. Это плохая совковая привычка, от которой уже пора отказываться.
- Слышал, что в вашей квартире обитает много всякой живности. Это вам не мешает сочинять музыку?
- Наоборот, помогает. Персидского кота по кличке Персик моя жена подобрала котенком на станции метро "Таганская". Очевидно, его потеряли, когда везли на располагавшийся в том районе птичий рынок. "Персика" выкормила наша собака Мотя, и теперь он уверен, что является собакой: все повадки у него собачьи, и дружит он только с собаками. Когда Мотенька умерла, мы взяли лабрадора - собаку большую, самообучающуюся, их еще называют поводырями и няньками. Наши внуки от него в восторге. Кот и пес обожают друг друга, однако квартиру они поделили на территории: кот ходит всюду, а для пса есть места, куда ему забредать не рекомендовано. Время от времени на этой почве между ними проходят показательные бои. Они очень чувствуют психологическую атмосферу дома и сами создают в нем успокаивающую ауру. Домашние животные - главные мои помощники. Когда я что-нибудь играю, кот взбирается на рояль и слушает. А в кульминационные моменты припечатывает лапой нотные листы. Иногда мне кажется, что он все понимает не хуже любого музыкального критика. Я не представляю себе полноценной жизни без того, чтобы рядом не было животных.