.jpg)
25 ноября самой народной артистке СССР могло бы исполниться 90 лет
Замечательных, талантливых актрис у нас много, а Нонна Мордюкова — единственная и неповторимая. Природный алмаз. Драгоценный самородок. Глыба, отколовшаяся от Медной горы. Вроде бы в последние годы жизни она снималась мало, да и старые черно-белые ленты с ее участием показывают по ТВ нечасто, а Мордюкова по-прежнему — первая среди равных. Неслучайно ее именем названа одна из малых планет Солнечной системы, а совет Британской энциклопедии внес Мордюкову в список 20 величайших актрис ХХ века. О блистательно талантливой, великой женщине вспоминает наш обозреватель, который был дружен с Нонной Викторовной.
В чем секрет ее непреходящей популярности и всенародного обожания? Думается, в том, что она сама — из глубин народа, талантливое его воплощение. Родилась и выросла на Кубани, с юных лет знала тяжкий крестьянский труд: таскала воду из колодца, ухаживала за скотиной, полола огород. Девчушка-подросток тянула на себе пятерых братьев и сестер, пока мать, пламенная коммунистка, с утра до ночи пропадала на работе.
Поступать во ВГИК в 1945-м Нонна поехала в единственном выходном платье. Питалась по пути пустыми кукурузными лепешками. Четверо суток добиралась до столицы на товарняке — денег на билет не было. Не было у нее за душой и необходимой на экзамене программы с заученными стихами и отрывками прозы. Взяла приемную комиссию в плен станичными байками, частушками, песнями, исполненными столь ярко и сочно, что профессора ВГИКа единодушно решили талантливую казачку принять.
Ей повезло в самом начале пути. Дебютировав в знаменитом фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия» и получив за роль Ульяны Громовой Сталинскую премию, она с тех пор никогда не играла в пустячных комедиях и облегченных мелодрамах, а жила на экране трудной, подчас горькой жизнью, которой жил в реальности простой народ. Корифей советского кино Александр Довженко восхищался ее статью: «Такие профили встречал я на скифских вазах». Уже упоминавшийся Герасимов, очарованный молодой студенткой, предлагал ей руку и сердце, а заодно предрекал роли Антигоны, Наташи Ростовой, Анны Карениной. Но Мордюковой не довелось на экране пить вино из тонких бокалов, примерять изысканные платья, танцевать на балах. Ее героини из фильмов с говорящими названиями «Чужая родня», «Отчий дом», «Простая история», «Председатель», «Русское поле», «Они сражались за Родину», «Трясина», «Родня», «Мама» носили по большей части подбитые ветром фуфайки, суровые, до бровей, платки да незаменимые кирзачи, которыми куда сподручнее месить деревенскую грязь, чем туфельками на шпильках.
«Конечно, по молодости, — делилась со мной актриса, — хотелось на экране и графиней побыть, и светской львицей прикинуться. Но каждому из нас точка опоры нужна. Это еще древние понимали. У нас в станице так говорили: будешь падать — держись за землю. И я всю жизнь держалась за нее родимую. Меня волновали люди непоказные, обездоленные, разбитые болезнями, военными ранами, горьким вдовством. В так называемых простых людях — а играла я сплошь и рядом Ульян, Степанид, Матрен, Глафир, Евдокий — бывали сокрыты такие запасы доброты, душевности, народной мудрости, что передо мной никогда не вставала проблема «творческого диапазона». Я всегда старалась рыть не вширь, а вглубь...»
На этом пути не нарыла себе Нонна Викторовна ни больших денег, ни машин, ни хором, которыми нынче с обложек глянцевых журналов кичатся медийные звезды. Снималась в стужу и в зной, ела в киноэкспедициях «что дают», предпочитая, впрочем, на своем домашнем столе простую деревенскую еду: борщ, жареную картошку, вяленую рыбу, соленья-варенья. В простои, а иные из них длились по пять-семь лет, моталась с концертами по стране, чтобы помочь денежкой родне, да и самой заработать на жизнь.
«Ни один мужчина мне ни разу конверт с зарплатой на стол не положил, катушку ниток не купил», — призналась она мне как-то в минуту дружеской откровенности. И при этом все равно влюблялась часто и пылко, с тем самоотречением, на которое способна только русская баба. Выросшая в деревне, она тянулась к мужчинам городским, интеллигентным, начитанным, от которых, по ее словам, «хорошим табаком и мылом пахло».
«Когда Нонна влюблялась, — рассказывала мне ее лучшая подруга, народная артистка России Римма Маркова, — она, такая двужильная, становилась необыкновенно милой, застенчивой, нежной. У нее прямо сирень цвела в глазах! Но не везло ей с мужиками. Нонна покупала своим избранникам подарки, сдувала с них пыль, имена красивые придумывала. Один актер именовался ею не иначе как «мой быстроногий олень». А «олень» и впрямь скоро сделал ноги. Другой крепко пил — и об этом знала вся страна, кроме, разумеется, Нонны. Еще был оперный певец, которому Бог дал голосину, но начисто отнял мозги и душу. Кончались эти романы обычно тем, что в один прекрасный день у нее будто спадала пелена с глаз. И она решительно выставляла за порог чемодан с вещами вчерашнего кумира. А вдогонку ему могли лететь из прихожей башмаки и шляпы...»
А до этого 13 лет терпела Мордюкова унылый, безлюбовный брак с Вячеславом Тихоновым. «Молодые мы были, зеленые, и зря я с ним забрела в ту рощу, в которую нам ходить было рано, — признавалась мне актриса. — Поняли мы, что не подходим друг другу, вскоре после свадьбы. Он был тихий, молчаливый павловопосадский мальчик. А я шумная, яркая, цветастая. Мы словно с разных планет под одной крышей оказались. Но совестно было разводиться перед лицом родни, друзей, да и ребеночек вскоре на свет появился, надо было его растить».
Но как только умерла мать актрисы, которая отговаривала дочь от развода, буквально на следующий день после ее похорон они с Тихоновым и расстались. Впрочем, под конец жизни Нонна Викторовна вспоминала бывшего (и единственного законного) мужа с горькой нежностью — хотя бы в благодарность за общее прошлое, когда жили в проходной комнате, были вечно голодны, неистребимо талантливы и оба бесконечно любили свою профессию.
К своему скромному достатку Нонна Викторовна относилась с неизменной иронией. «Никогда хорошо не жили, не хрен и привыкать», — с улыбкой цитировала она Василия Шукшина, в которого (да, да!) тоже была влюблена. Василий Макарович, с которым они сблизились на фильме «Простая история», был тогда холост. Он читал ей свои рассказы, звал в «даль светлую», но она не решилась уйти от Тихонова. Их роман с Шукшиным, по ее словам, остался платоническим, не перерос в любовную и семейную историю, о чем, оставшись одна, Нонна Викторовна жалела.
Впрочем, даже в несложившейся личной жизни она тоже плоть от плоти своего не самого счастливого на земле народа. Того терпеливого и работящего народа, который никогда не считал ее избалованной звездой. С присущим ей юмором Нонна Викторовна рассказывала мне, что около ее подъезда не дежурили фанаты, не рвали на сувенирные лоскуты подолы ее платьев, не пытались душить в приступах восторга. Встретит иная поклонница в магазине: «Ой, вы не Нонна Мордюкова случайно? И что, сами ходите в овощной?» Ответит: «Вы же вместо меня ходить не будете». Перекинутся еще парочкой слов и понесут в разные стороны авоськи с картошкой.
Не разбогатела она и в новые времена. Сниматься в старости Мордюкова перестала — играть содержательниц притонов не хотела, жила на пенсию. Как-то я поинтересовался ее размером. Оказалось, легендарная актриса, ставшая символом страны, со всеми надбавками получала чуть более 7 тысяч рублей. И если бы не поддержка Никиты Михалкова, который на пару с Черномырдиным выхлопотал для Мордюковой и ее сестры Натальи Викторовны трехкомнатную квартиру, если бы не помощь Чубайса, который оплачивал ей дорогостоящее лечение, актрисе в последние годы жизни пришлось бы совсем худо.
Да, она не была счастливой в привычном смысле слова, если понимать под этим богатую, спокойную, размеренную жизнь, осененную мужниной и сыновней любовью (к сожалению, единственный сын Нонны Викторовны, актер Владимир Тихонов ушел из жизни в 40 лет из-за пристрастия к наркотикам). Ее счастье было в другом. Когда Мордюкова в первый раз тяжело заболела, не на шутку взволновалась вся огромная наша страна. Незнакомые люди завалили ее цветами, фруктами, разными деликатесами, дежурили у палаты. Выплывая из забытья, рассказывала мне позже Нонна Викторовна, она видела чьи-то сострадательные глаза, участливые руки, промокающие ей пот со лба. Вот тогда Мордюкова по-настоящему осознала, что она действительно народная артистка — не только по званию и сути своего творчества, но и по размаху бескорыстной всенародной любви, которая, добавим уже от себя, не убывает с годами, а становится только крепче.
Ульяна Громова («Молодая гвардия»)
Саша Потапова («Простая история»)
Степанида («Отчий дом»)
Федосья Угрюмова («Русское поле»)
Купчиха Белотелова («Женитьба Бальзаминова»)
Доня Трубникова («Председатель»)
Клавдия Вавилова («Комиссар»)
Управдом Плющ («Бриллиантовая рука»)
Матрена Быстрова («Трясина»)
Мария Коновалова («Родня»)
*Выбор «Труда»