Великого Ге разложили по полочкам

Выставка в Третьяковке показала три лица знаменитого художника

Третьяковская галерея открыла свою главную в этом году выставку Николая Ге (1831–1894). Надо сказать, что Ге не везло с выставками, поэтому в ГТГ справедливо не стали дожидаться круглой даты. Проект «Что есть истина?» приурочен к 180-летию со дня рождения мастера.

Казалось бы, всем знакомый классик: картина «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» — в школьных учебниках. Собственно, с нее и началась сложная, драматичная история отношений Ге и Национальной галереи. Поначалу все было безоблачно: этот холст Павел Третьяков лично купил в 1871 году прямо в мастерской Ге, не дожидаясь открытия 1-й выставки Товарищества передвижников, где она стала хитом. Но вторую в своем собрании картину Ге — «В Гефсиманском саду» — владелец галереи приобрел лишь в 1887-м, а спустя еще три года купил и то самое знаменитое полотно с Христом перед Пилатом, давшее название юбилейному проекту. При показе в Петербурге в 1890 году оно вызвало бурные нападки, было запрещено цензурой и снято с выставки как «оскорбляющее религиозное чувство». Тогда собиратель уступил настоятельной просьбе Льва Толстого, возмущенного его бездействием, и спас художника: тот не знал, куда пристроить картину. Между ним и Третьяковым нередки были ссоры и непонимание: так, меценат не заказал Ге ни одного холста для знаменитой галереи портретов лучших людей России, но Ге и сам создавал подобную галерею — здесь из нее Тургенев, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Белинский: Однако художник отказался продать коллекционеру первый в своей «галерее» портрет Герцена, написанный во Флоренции. Позже ряд этих холстов все-таки оказались у Третьякова, как и хрестоматийный портрет Льва Толстого за письменным столом — он находится в центре одного из разделов выставки.

Похоже, экспозиция неслучайно выстроена как система коридоров, где узкие проходы ведут к основным произведениям мастера. Смотреть их совсем не скучно — напротив, возникает интрига. От портретов Толстого и его семьи мы движемся к другим классикам, написанным довольно сухо и вымученно, далее видим холст с Екатериной II у гроба Елизаветы, «Петра и Алексея»: И от Ге, историка и летописца, поворачиваем в сторону совсем другого Ге — автора «Страстного цикла». На полпути великолепная «Тайная вечеря» из Русского музея словно ставит точку в раннем творчестве художника. Кстати, поначалу он изучал математику в Киевском университете, но потом внезапно обратился к живописи. Созданные им в Академии художеств полотна эффектны, как, например, «Саул у Аэндорской волшебницы». Выдают недюжинное дарование и пейзажи Италии, и ранние портреты, но это лишь первый из трех или четырех разных авторов, на которых «распадается» Ге.

С евангельской темой связан важнейший и, как теперь ясно, самый ценный пласт творчества живописца-новатора — трудный, трагический, он стал и кульминацией его таланта. Эти полотна принесли много огорчений Ге и его детям: опять-таки через Толстого те пытались передать наследие отца в надежные руки (лучше всего, конечно, Павлу Третьякову). Но и после смерти дерзкий живописец остался в опале, неканонические картины «Страстного цикла» хоть и купили, но в Галерее показывали лишь несколько дней, а потом спрятали. Два больших «Распятия» так и не выставили на публичный обзор, что стало причиной их «эмиграции»:

На самую масштабную ретроспективу собрали воедино более 200 работ Ге из 15 музеев России, Украины, Белоруссии и даже Франции — именно туда в 1900 году сын художника увез запретные «Распятия». Обладающие огромной экспрессией и эмоциональной силой, эти холсты — из лучших работ позднего Ге. Но один из них исчез бесследно, другой теперь в экспозиции Музея Орсе: на московской выставке он на почетном месте.