или Почему свидетельствам людей, переживших насилие, можно и нужно верить
В предыдущих номерах «Труда» («Разрешите, я вас потрогаю...», 24 июля с. г.) мы завели разговор на болезненную тему — о так называемой новой этике. Как ухаживать за женщинами в изменившемся мире, где проходят границы абьюза и харрасмента? Сегодня мы с помощью Анны РИВИНОЙ, директора центра «Насилию.нет», кандидата юридических наук, продолжим разговор и попробуем найти ответ на вопрос, постоянно возникающий в дискуссиях: почему жертвы молчали по 10-20 лет, а тут вдруг хором начали выступать с обвинениями?
Для начала обратим внимание на важный нюанс: в тех странах, где разговор о домогательствах и насилии в полный голос начали вести куда раньше, чем в России, сам термин «жертва насилия» считается неприемлемым, там принято говорить о «переживших насилие» или о «столкнувшихся с насилием». Ведь «жертва» — это что-то вроде ярлыка, который человек вынужден на себе нести. Но в российском контексте, где, по сути, нет закона о домашнем насилии, где супружеское изнасилование не считается таковым, а «потрогать за коленку» не считается чем-то запретным, правозащитники и эксперты вынуждены говорить именно о жертвах. Чтобы обывателям было понятно: речь идет о людях, столкнувшихся с такими ситуациями, которые вызвали тяжелые последствия.
«Это лишь подтверждает, что мы еще не достигли уровня, когда можно было бы говорить «пережившие насилие». Наши подопечные его еще не пережили, а находятся в контексте, где проблема никак не решается и это мало кого волнует», — считает Анна Ривина, возглавляющая некоммерческую организацию «Насилию.нет».
«Почему они молчат и начинают говорить лишь спустя годы? Это связано не только с тем, что со временем боль становится меньше. Просто веками принято было молчать, когда с тобой произошло такое насилие, считалось, что это именно тебе должно быть стыдно. Да и сегодня витает в воздухе: приличная женщина в такую ситуацию не попадет, будешь вести себя правильно, с тобой такого не случится. А это подлая ложь. Если в жизни женщины никогда не было насилия, то ей просто повезло не встретиться с плохим человеком», — настаивает Анна.
В обществе, где царила такая установка, женщина, рискнувшая рассказать о пережитом, оказывалась в эпицентре осуждения. Ей приходилось отвечать сразу за все: почему она ушла или почему она осталась, почему она повела себя так или иначе, почему не сразу поняла, что этот человек опасен и готов на самые черные поступки. И вот появляется женщина, готовая стать первой — той, что способна принять на себя тяжелый удар, и появляется все больше и больше желающих присоединиться.
«Это не значит, что женщины вдруг вспомнили, что с ними произошло 20 лет назад. Нет, это значит, что они 20 лет назад молчали, боялись и понимали: если откроют рот, то окажутся белыми воронами, от которых будут шарахаться», — говорит моя собеседница.
Интернет сегодня объединил таких женщин. На наших глазах все больше тех, кто говорит о пережитом насилии. И становится понятно, что это не единичные случаи, а явление. Если раньше каждая из них сидела тихо в углу и слышала шепотки про то, что сама виновата, то теперь тема завоевывает все больше внимания, и пережившие насилие получают больше сочувствия, у них появляется больше моральных сил, чтобы говорить о пережитом.
«Будьте уверены: плотину прорвало, и теперь таких рассказов о пережитом будет все больше и больше. И это вовсе не спланированная акция», — убеждена Ривина.
Кстати, сейчас очень популярен писатель Юваль Ной Харари, который в одной из своих книг пишет: если человек вынужден скрывать какой-то секрет, хранить его в одиночестве, этот человек воспринимает ситуацию как грех. Как только появляется возможность поделиться секретом с обществом — наступает освобождение. Человек говорит о насилии, которое с ним произошло, и это имеет еще и психотерапевтический эффект. Он признается: да, это со мной было. И больше не считает себя забитым в углу.
Но вот вопрос на засыпку: всегда ли можно верить свидетельствам о событиях 10-20-летней давности? На это моя собеседница замечает: эти свидетельства, как правило, не влекут за собой уголовного преследования насильника. А свободу слова и свободу выражения мнений никто не отменял. Если сказанное женщиной — клевета, есть право на защиту своего доброго имени, в том числе в суде.
Обычно, если у человека произошло нечто, что его ранило, травмировало, шокировало, об этом можно вспомнить в деталях и через 10, и через 20 лет. С другой стороны, часто пострадавшие могут не помнить деталей произошедшего. Психика вытесняет те воспоминания, которые причиняют боль, заставляют испытывать стресс и тревогу. Так что одного рецепта на все случаи и для всех просто не существует.
Анна Ривина признает: есть процент людей, использующих волну женских выступлений как повод для оговоров. «Но даже если будет один-два процента людей, которые пользуются ситуацией из каких-то корыстных побуждений, то это случится на фоне тех тысяч и тысяч женщин, которые действительно пострадали и жили в ужасе. Думающие люди способны сопоставить факты и сделать выводы. Когда речь идет об известном человеке и возникает целый ряд женщин, рассказывающих о шокирующих эпизодах в общении с ним, перед нами уже системная история. Да, можно оговорить любого, но напраслина рассыплется, а правда станет известна», — уверяет Анна.
Можно рассчитывать, что со временем и в нашем обществе сформируется привычка и механизм реагирования на подобные обвинения. Тема харрасмента и насилия, в том числе домашнего — из новых. «Главное, что у нас сейчас начали об этой проблеме говорить. И пора уже создавать и прописывать правила, чтобы с обеих сторон люди понимали, как они могут защитить себя», — подытоживает Анна Ривина.
P.S. Что ж, поживем — увидим. К примеру, появятся ли в российских вузах этические кодексы, запрещающие отношения между преподавателями и студентами, ибо последние находятся в заведомо уязвимом, зависимом положении? И будут ли в организациях и предприятиях осуждаться отношения между сотрудниками, если это начальник и подчиненный? И станет ли неловко и стыдно известным шоу-менам в публичном пространстве делиться рецептами коктейлей, с помощью которых можно вусмерть поить поклонниц и пользоваться их бесчувственными телами? Вопросы, вопросы...