Попытки протолкнуть законы, бьющие по материальным интересам взяточников, не доходили даже до этапа публичного обсуждения в парламенте
Фронт борьбы с мздоимцами и казнокрадами неожиданно переместился в провинцию. Депутаты из далекого Оренбурга подготовили поправки в УК, которые разрешат конфисковывать все имущество чиновников, попавшихся на взятке. Накануне выборов наверняка еще найдутся желающие подхватить резонансную инициативу. Но это вовсе не означает, что взяточников начнут беспощадно карать и оставлять без гроша в кармане.
У этой законодательной инициативы удивительная история. С тех пор как в 2003 году из УК по-тихому убрали статью о конфискации имущества преступников, с публичными призывами вернуть такой вид наказания выступали десятки видных политиков и больших чиновников. Причем не только представители системной и несистемной оппозиции, но также из «Единой России» и руководства прокуратуры и Следственного комитета. За это время Госдума успела ратифицировать международную Конвенцию ООН по борьбе с коррупцией, ужесточить уголовное наказание и запретить нечистым на руку чиновникам занимать государственные должности. Однако предпринимающиеся раз за разом попытки протолкнуть законодательные поправки, задевающие материальные интересы взяточников, не доходили даже до этапа публичного обсуждения в парламенте.
Хотя здесь мы далеко не первооткрыватели. Широко известен опыт Италии, где за счет конфискации обескровили мафиозные кланы. В США 40 лет назад приняли пакет законов RICO. Он предусматривает арест счетов и передачу в собственность государства движимого и недвижимого имущества взяточников, если они не пошли на сделку со следствием и не сдали подельников.
А что у нас? По действующему законодательству наказание за получение взятки предусмотрено в виде штрафа, лишения свободы и права занимать определенный пост. Что касается конфискации, то можно изъять только то, что проходит по делу как вещдок. То есть если доказали, что коррупционер положил в карман конверт с помеченными купюрами или ключи от подаренного за «услугу» лимузина, то приставы только тогда отберут деньги и машину. К записанным на жену и малолетних детей квартирам, загородным особнякам или акциям у следователей вопросов нет, даже когда совершенно очевидно их незаконное происхождение.
Неудивительно, что ежегодный ущерб от коррупции оценивается в 40 млрд долларов, а в доход государства после приговоров обращается ничтожная доля. Всем остальным, что было незаконно присвоено, коррупционеры спокойно пользуются после выхода на свободу. А если паче чаяния у чиновника совесть пробудится и он вдруг пожелает возместить доказанную следователями сумму ущерба, то может вообще избежать наказания.
Собственно, вот этот порочный круг и хотят разорвать оренбургские депутаты. Они предлагают ужесточить уголовную ответственность в виде лишения свободы и добавить к этому конфискацию имущества, а лукавую законодательную оговорку, позволяющую матерым взяточникам отделаться штрафом, убрать из УК.
«Предлагаемые проектом нормы предусматривают возвращение конфискации имущества за совершение преступления в виде получения взятки, что соответствует международным нормам, — резонно отмечают авторы законодательной инициативы в пояснительной записке. — Так, согласно Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 года и Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 года, ратифицированных Российской Федерацией, конфискации подлежат имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем...»
На бумаге все очень убедительно. Депутаты, однако, не объясняют, почему в реальной жизни ратификация конвенций не сделала конфискацию инструментом борьбы с российскими коррупционерами. Наверное, потому, что ответ всем известен.
Вчера информагентства сообщили, что бывшая глава скандального «Оборонсервиса» Евгения Васильева возместила определенный судебным приговором ущерб в размере 216 млн рублей и за себя, и за подельников, после чего все осужденные по этому делу вправе просить об условно-досрочном освобождении. Говорят, главная фигурантка уже подала соответствующее ходатайство, к которому приложена положительная характеристика администрации колонии.