— Гарегин Ашотович, кризис начался в прошлом году с проблем финансовых структур. В какой его фазе мы живем спустя год?
— Нужно отличать острую фазу от хронической. Ведь кризис начался не в сентябре. Он у нас носит хронический характер. Это касается инфраструктуры, ресурсов, эффективности экономики. И финансовая система в этом смысле тоже не вполне здорова. Она как организм — живет, развивается, но при этом её сопровождают хронические болезни.
Сентябрь 2008 года стал лишь обострением. Но кризис краткосрочной ликвидности был более или менее успешно преодолен за более сжатый срок, чем это могло быть, усилиями правительства, Центробанка, самих участников рынка.
-То есть сейчас вся наша
— Я сам ещё до сентября прошлого года, когда все время предрекали кризис, говорил о том, что оснований для него нет. Но всегда добавлял: если сильно не постараться. У нас были огромные запасы золотовалютных ресурсов, накопленная устойчивость, но отсутствовала диверсифицированность рынка. И в то же время многие годы ставился вопрос о хронических болячках, связанных с ресурсообеспечением, высокими процентными ставками и инфляцией. Постоянное кликушество привело к тому, что во время краткой фазы кризиса ликвидности люди кинулись изымать средства.
Острая фаза опасна как очень высокая температура для больного — она может вогнать человека в кому. Хроническая болезнь опасна своим постоянством. То есть всегда есть угроза острой фазы, и никогда не знаешь, когда случится обострение, которое с каждым разом переносится все тяжелее.
— А как себя чувствуют в этой ситуации банки?
— «Хроник», например, ходит, ест, пьет: он в бодром состоянии, он активен. И банки в этом смысле сейчас активны — живут, развиваются, будут развиваться. Но если не устранить хроническую болезнь дефицита, финансового голода и высокой процентной ставки, то мы все время будем пребывать в ожидании рецидива. Конечно, иммунитет банков укрепляется тем, что их политика стала более осторожной. Но эта политика ведет к тому, что риски закладываются в процентные ставки, кредитный портфель сокращается, накапливаются «плохие» активы.
— Кризис в России переносится хуже, чем в остальном мире?
— Хроническое состояние качественно отличает нас от западного, внешнего мира. Мы
— Правительство помогло банкам деньгами. Эта помощь сыграла свою роль в сохранении банковской системы?
— Для решения проблем острой фазы помощь была своевременной. В октябре—ноябре
— А были ли
— Западные страны, к примеру, не оказывали поддержку отдельно взятым структурам. Они помогали системно. У нас ввели беззалоговые аукционы, которые очень поддержали банки, но аукционы были лимитированными, а процентную ставку подогнали под 19%. И сейчас удивляемся, что некоторые банки по депозитам предлагают 20%. Это следствие такой поддержки: банкирам бы в голову не пришло поднимать ставку выше 15–16%, потому что 12% уже считались потолком по депозитам.
То есть получилось, что правительство повело себя как неумелый врач, который знает, что пенициллин — хорошее лекарство, но не знает ни дозировок, ни алгоритма инъекций. И вроде укол сделан, а эффект не тот. Недооценивать помощь все же нельзя: больной не был предоставлен сам себе и не бился в судорогах.
— Банки осенью и зимой обвиняли в том, что полученные от государства деньги не были использованы по назначению.
— Установилась такая традиция: чуть что — обвиняем банки. Если
Основания делать упреки, конечно, были. Но ведь была и возможность не допустить этого. А у нас, с одной стороны, давали банкам деньги, а с другой — объявили девальвацию. И что потом удивляться, если некоторые финансовые структуры позволили себе заняться спекуляциями на валютном рынке?
— Но ведь именно
— Нет. В этом виновата процентная политика — слишком высокие ставки по кредитам. Ведь ставку рефинансирования Центробанка, на которую все равняются, рассчитывая ставки по своим кредитам, до конца прошлого года только повышали. Снижать начали лишь в апреле нынешнего года, когда мы уже буквально кричали: что же вы делаете?
— То есть за кризис должны отвечать финансовые власти?
— Ответственность лежит на всех. Но вы поинтересуйтесь, почему банк кредитует. Западные банки
— И
— В бизнесе не руководствуются ощущениями вины. Здесь полагаются на интерес и мотивацию. Банки могли бы себе позволить доходность в 1500%, и никаких угрызений совести не было бы. Но как раз для этого существует конкуренция на рынке, который вынуждает получать прибыль от кредитов на уровне 5–7%. И ставки при этом получаются примерно 19%. Больше не получится — клиенты уйдут к конкурентам.
— Была проведена девальвация рубля. Насколько она была эффективна?
— Ни на сколько. Расширять валютный коридор нужно было летом, когда рубль укреплялся. Курс укрепился до 21 или 23 рублей за доллар летом прошлого года, потом ослаб до 30 рублей, но не стал бы падать до 35–36 рублей, потому что это был явно маятниковый эффект. И никто бы это не назвал девальвацией, это называлось бы колебанием валютного курса. А когда курс долго держали искусственно, а потом резко отпустили, на этом выиграли только спекулянты и владельцы инсайдерской информации.
Сейчас главное — не допускать таких очередных эксцессов и не выплескивать на рынок информацию, которая его будоражит. Финансовый рынок любит плавность в действиях, выдержанность и спокойствие. И люди должны верить в эту стабильность.
— Возможна ли девальвация рубля?
— Нет, конечно. Хотя колебания курса будут. Но это не есть девальвация. Надеюсь, у государства хватит ума не делать объявлений об очередной девальвации. Курс опускался до 33 рублей за доллар за последние два месяца, но и поднимался порой до 29 рублей. Колебания воспринимались более или менее нормально.
Доллар и евро колеблются по отношению друг к другу уже 10 лет. Но вы
— Нужно просто верить в национальную валюту?
— У нас с советских времен всегда проводили девальвацию в худшем её виде. Поэтому к нашей валюте очень низкий уровень доверия. В последние
Между тем рубль — фундамент экономики. Он может колебаться или менять стоимость. Но нельзя к собственным деньгам относиться безответственно.
— Как обстоят дела с ликвидностью банков? Насколько ставки по потребительским кредитам адекватны?
— Сейчас с ликвидностью все в относительном порядке. Но в долгосрочном плане банкам придется много возвращать — и на внешнем, и на внутреннем рынках.
Ставки всегда адекватны тем ожиданиям и рискам, которые есть. Поэтому, когда ситуация изменится, они будут снижаться. Сегодня, когда и спрос упал, и риски возросли, выросли и ставки.
— Существующие ставки по кредитам дают возможность предприятиям преодолеть кризис?
— Сегодняшние процентные ставки загоняют производство в угол. Надеюсь, что, учитывая это, правительство поймет, что таким образом мы губим экономику и страну. Сейчас вроде бы понимание начало появляться. Хотя мне лично и моим коллегам это было и семь лет назад понятно. Но тогда как говорили? Берут у банков кредиты под 15–20%. Дорого, конечно! Но ведь предприятия развиваются, отдают деньги!
Сейчас ясно, что такие процентные ставки губительны. Двузначная процентная ставка сегодня — нонсенс. Это источник двузначной инфляции. С ней нужно кончать. Я не раз говорил, что
— По вашему мнению, что будет с процентными ставками в ближайшие полгода?
— Если снижение ставки рефинансирования сохранится и тенденция станет неуклонной, тогда до конца года мы постепенно начнем ощущать понижение процентной ставки. Если продолжим равняться на цену нефти — тогда кранты. Опять пойдет накопление процентов и рисков.
— Как банки поступят с «плохими» долгами?
— Разные есть механизмы. «Плохие» долги нужно грамотным образом вычищать. Особенно возникшие
Главное — избавить банки и их баланс от сложных нормативных требований. Удастся ли банкам очиститься от плохих долгов — это зависит от финансовых ведомств и, конечно, от судьбы финансовой системы в целом.
— Что вы могли бы посоветовать людям для выживания в условиях кризиса?
— Рекомендации всегда одни и те же. Никогда в подобной ситуации не суетиться, нельзя совершать непродуманные действия: например, перебрасывать свои сбережения из одной валюты в другую, убегать из банков «под матрасы», доверять всякого рода мошенникам — посредникам на рынке. Надо работать с банком, с которым есть многолетние доверительные отношения, и все будет в порядке!
Родился 14 мая 1955 года в Ереване. Окончил МГУ им.
Создал «Технобанк», Межбанковский финансовый дом и Центр научных исследований при нем, первую в России кафедру банковского права и
Участвовал в создании Ассоциации российских банков (АРБ), которую возглавил в 2002 году. Кроме этого, избран президентом Ассоциации банков Центральной России, председателем всероссийского Совета региональных банковских объединений и Совета Московского банковского союза.
Является зампредом Межрегионального банковского совета при председателе Совета Федерации, советником Сергея Миронова и Юрия Лужкова, а также завкафедрой банковского права и