Судьба Эдуарда чем-то смахивает на тернистый путь героя "Графа Монте-Кристо". И тот, и другой после заточения нашли в себе силы вернуться. Стрельцов ухитрился после лагерей дважды стать лучшим футболистом страны! Он был могуч, потрясающе техничен, а в умении мыслить на поле не уступил бы и мудрецу Зидану.
Пришел он в большой футбол в 16 лет, а в 19 стал олимпийским чемпионом в Мельбурне-56. Отсидев, вернулся в "Торпедо" и вновь сделался его лидером. Опять вошел в сборную Союза. В чемпионатах СССР забил ровно 100 мячей. А сколько бы еще мог забить, если бы не пять лет на зоне!
Эдуард Стрельцов был настолько яркой фигурой, что начал обрастать легендами раньше, чем щетиной. Про него говорили (соратник Валентин Иванов и сейчас это подтверждает), что Эдик мог с двумя защитниками на плечах добежать до чужих ворот. Богатырское здоровье, огромный футбольный талант и почти полное незнание жизни за пределами поля. Такая гремучая смесь и привела к трагедии, к краху блистательной карьеры.
Накануне ЧМ-58 молодой парень вместо дебюта в высшем футбольном обществе получил публичную анафему, показательный хрущевский суд и небо в клетку. Трудно сказать, насколько виноват был Стрельцов в той нашумевшей истории с изнасилованием. Об этом судачили десятилетиями, но все сходятся в одном: вину Эдуарда тогда значительно преувеличили в педагогических целях - на его примере показали, что советскому спортсмену, строителю коммунизма, положено быть кристально чистым или не быть совсем... Как бы там ни было, но наказанными вместе со Стрельцовым оказались и все болельщики, потерявшие ярчайшего форварда, равного которому пока в нашем футболе не отыскалось.
СПРАВКА "ТРУДА"
Эдуард Стрельцов родился 21 июля 1937 года. Центрфорвард. Играл за заводскую команду "Фрезер", затем за "Торпедо" (Москва), сборную СССР. Олимпийский чемпион 1956 года. Участник ЧЕ-68 и ОИ-68. В чемпионатах СССР провел 100 мячей. Чемпион СССР, обладатель Кубка СССР. Лучший футболист страны в 1967 и 1968 годах. Награжден орденом "Знак почета". После окончания футбольной карьеры работал детским тренером в "Торпедо". Умер в 1990 году.
Анзор КАВАЗАШВИЛИ, вратарь "Торпедо" и сборной СССР: "Меня не покидало чувство боли"
- С Эдуардом Стрельцовым познакомиться мне довелось в 1963-м. Тогда его наконец выпустили на свободу, но играть в командах высшей лиги не позволяли. Максимум, чего удалось для него добиться руководству ЗИЛа после хождения в высокие инстанции, так это разрешения работать в заводском цеху. Здравомыслящие люди из заводского начальства, утвердив Эдику зарплату, не заставляли его осваивать профессию металлообработчика. Более того, Вячеслав Гумбург, начальник цеха, в котором числился Стрельцов, старался не допускать футболиста к месту работы. Ведь едва Эдик там появлялся, как рабочие бросали свои станки и обступали кумира. Хотя сам Стрельцов супермена, равно как и блатного, из себя никогда не изображал. Огромный ажиотаж вдруг возник на матчах на первенство ЗИЛа. На игры цеховых команд собиралось порой больше зрителей, чем на встречи в высшей лиге! Приходили посмотреть на игру Стрельцова именитые футболисты и тренеры. И ведь было ради чего! В конце 50-х все восхищались его мощью и скоростью, но корили за излишний индивидуализм. А тут вдруг после всех лагерных передряг полысевший и погрузневший Стрельцов вдруг демонстрирует великолепное умение играть на партнеров. Рядом с ним и футболисты-любители почувствовали себя орлами! Эдик, получив мяч недалеко от штрафной соперника, действуя в нарочито неторопливой и даже медлительной манере, оттягивал на себя двух-трех соперников, а потом отдавал неожиданный, но очень удобный пас на освободившегося от опеки партнера. Так что я до сих пор чувствую великую досаду на чиновников того времени: ну что мешало им позволить столь выдающемуся мастеру играть в чемпионатах страны 1963-1964 годов? Не говоря уж о том, что самый расцвет футбольного возраста (с 21 года до 26) у Эдика прошел за колючей проволокой...
Когда Стрельцов начал тренироваться с нами уже в "Торпедо", меня, помимо радости ежедневного общения с большим мастером и хорошим человеком, не покидало и чувство боли за него. Ведь по матчам 1957-1958 годов я хорошо запомнил его: красавца-парня с золотистой шевелюрой, атлетической фигурой и с беспечной улыбкой, не сходившей с его мальчишеского лица. Теперь передо мной был уже обрюзгший, полысевший человек с лицом болезненного цвета, желчный...
Олег БЕЛАКОВСКИЙ, врач сборной СССР по футболу (1954 - 1972 годы): "Он не был способен на подлость".
- Я хорошо помню появление Эдика Стрельцова в сборной страны. Это был действительно феномен, без малейшего преувеличения. В 17 лет дебютировал в международном матче против шведской сборной, да еще на их поле. И забил три мяча! А команда Швеции - это ведь не Андорра и не какие-нибудь Фареры. Спустя три года шведы завоевали второе место на том чемпионате мира, который попросту отняли у Стрельцова, "за компанию" у Бориса Татушина и Михаила Огонькова, а по большому счету и у всего отечественного футбола. Трех ведущих игроков "отцепили" от сборной прямо накануне выезда на чемпионат. И сейчас я уверен в том, что Эдик не уступал своему сверстнику Пеле в технике, скорости, видении поля, а в мощи намного превосходил великого бразильца. С таким центрфорвардом мы в 1958 году должны были дойти до финала.
Я не хочу идеализировать Эдика, тем более у нас с ним всегда сохранялись добросердечные отношения. Да, в нем всегда присутствовало легкомыслие по отношению к себе. Но совершенно точно: он не был способен на подлость, на преступление.
Вообще надо помнить, каким оно было - то спортивное поколение. Пацаны, выросшие в военное лихолетье, они играли не за тыщи, тогда им главной наградой была поистине всенародная любовь. А как тогда народ выражал свои чувства? Правильно, звоном стаканов. Не скрою, мне приходилось с Эдуардом бороться по части нарушения режима, вести душеспасительные беседы. Пьяницей он никогда не был, но многочисленные просьбы поклонников "уважить" не всегда мог отвергнуть...
Об уважении к таланту Эдуарда говорит и такой факт: приняв сборную СССР в 1969 году, авторитетнейший наш тренер Гавриил Качалин пытался привлечь в состав 31-летнего форварда, измученного травмами и болезнями. Такова была вера в чудо по имени Стрельцов. Ведь годом-двумя раньше он показал в некоторых матчах за сборную феноменальную игру. Скорость у него была уже не та, что десять лет назад, но техника, чутье, пас, видение поля - все это на мировом уровне. А вот здоровье после пяти лет лагерей уже было не то. Сгубили такого парня!
Анатолий БЫШОВЕЦ, нападающий сборной 1960-1970-х годов: "Он никого не корил за индивидуализм".
- Я попал в сборную страны в 20 лет, и нас с Эдуардом Стрельцовым разделяли девять годков. Я был новичком, а Эдуард - давний любимец миллионов. Однако на его отношении ко мне это не сказывалось. Мы были игроками одного амплуа - центрофорварды, но в тактической схеме сборной СССР нашлось место нам обоим. Игра в связке с таким мастером многое дала мне. Что характерно: Стрельцов никогда не выговаривал мне за излишний индивидуализм (а у меня был такой грех), другие партнеры упрекали. Просто Эдуард помнил свою юность - он ведь тогда тоже трудно расставался с мячом...
Валентин ИВАНОВ, партнер Стрельцова в "Торпедо" и сборной: "Мы были лучшими друзьями".
- О мастерстве Стрельцова сказано много. О его великолепных человеческих качествах мне как-то даже и говорить не с руки, ведь мы были с ним лучшими друзьями. Я хотел бы рассказать об Эдике - прекрасном партнере. Когда мы играли на пару, друг друга чувствовали не глядя. Но он ведь и позже здорово взаимодействовал с молодыми, даже совсем юными партнерами, и никогда не тянул одеяло на себя. Уверен, такие известные мастера, как Гершкович, Никонов, Щербаков в "Торпедо", Бышовец в сборной СССР во многом обязаны своим восхождением именно ему.
Александр НИЛИН, писатель, автор книг о Стрельцове:
"Три пропущенных им чемпионата мира - это три гола в наши ворота".
- Честно говоря, я был против, когда стадион на Восточной улице назвали именем Стрельцова. Мне кажется, это его "упростило", заземлило легенду. Глупо говорить, что Стрельцову не к лицу канонизация. Просто канонизировать его надо бы поталантливее, как мы еще, вероятно, не умеем. (не зря когда зашел разговор о том, чтобы присвоить динамовскому стадиону имя Льва Яшина, очень многие тому воспротивились).
Заслуженная великим футболистом канонизация, на мой пристрастный взгляд, не вызвала у новой публики нового интереса к стрельцовской судьбе. В чем вряд ли стоит винить пришедшие сейчас к футболу поколения. Скорее, корить надо бы нас, свидетелей жизни Эдуарда Анатольевича, зарапортовавшихся из-за обилия общих слов.
Конечно, не каждому по силам найти слова, которые бы точно выразили игру, поступки и последствия импульсивных действий, совершавшихся этим человеком и футболистом, едва ли не во всем непохожим на всех.
Незаметно и без злого умысла сложилась стойкая версия, приверженцы которой чаще всего говорят о Стрельцове как о жертве строя, сломавшего его карьеру. А не о том, что значил и, главное, значит для футбола форвард, изменивший представление о горизонтах самостоятельности игрока в эпоху тренерского футбола.
За долгую жизнь я бы на пальцах одной руки (и то не все, наверное, пять понадобились бы) перечислил встреченных возле футбола и в футболе людей, ставивших под сомнение стрельцовское величие. Поэтому не вполне корректно постоянно твердить о неслучившемся - и случившегося с лихвой хватит для бесконечности воспоминания.
Память об игре Стрельцова художественно масштабнее памятников ему. Изваяния не передают противоречий. А для меня, например, остается загадкой, как получилось, что несомненная цельность натуры Эдуарда полнее всего выразилась именно в противоречиях.
Нам, скорее всего, не объяснить тем, кто не видел Стрельцова в игре, что гениальность - пусть сегодня само понятие девальвируется в суетной расхожести - истинной пробы может рождаться из сочетания совершенств с несовершенствами, из парадоксальной гармонии.
Стрельцов не в настроении, а подобное с Эдуардом Анатольевичем случалось нередко и в ранней, и в поздней поре, усложнял сопротивление себе никак не меньше, чем в счастливые для всех нас дни, когда бывал в ударе. Непредсказуемость проявлялась, кроме ходов на поле, и в том, что вдохновение, иногда посещавшее Стрельцова и в состоянии полной апатии, осложняло существование соперников катастрофичнее, чем если бы он предстал в лучшем своем виде с первой минуты игры.
За последние лет эдак 40 всякий блестящий дебют в нежном возрасте непременно сопоставляют со стрельцовским и сердятся на скепсис старожилов. Но Эдуард, стартовавший в (без преувеличения) высшем обществе выдающихся мастеров, смотрелся не явлением футбола, а волеизъявлением природы. Вроде ветра, ливня или метели. Мощь или, лучше будет сказать, передающееся всем - соперникам, партнерам и, конечно же, публике - ощущение мощи закрывало собой все прочие достоинства 17-летнего игрока.
Когда он вернулся в большой спорт и эманация, изъясняясь изысканно, физической мощи почти исчезла, обнародовалась отчетливее мощь игрового интеллекта.
Чудес не бывает, пусть карьера Стрельцова и опрокидывает навзничь этот тезис: мысль внятно присутствовала и в молодой его игре. Но мы-то ей не торопились придать значение - предпочитали видеть в нем неомраченную разумом стихию.
Мысль позднего Стрельцова не вызывала параллелей со снегом и дождем. Она укоренялась сугубо в футболе. Только до таких глубин некому вокруг Стрельцова было докапываться. Откуда и пошли разговоры, что лучшее для него позади. Причем велись они и специалистами, неспособными изгнать из сознания потрясший их образ юного Эдика. Никого по-настоящему не удивило, что возвращенному Стрельцову ни малейшего труда не составило войти в резко изменившуюся тактическую схему расстановки игроков. При его понимании сути футбола частности не имели практически никакого значения. Во втором пришествии в футбол он так и остался непонятым. Всеобщее внимание и любопытство привлекала в первую очередь неординарность личности, живой миф о Стрельцове.
Три же пропущенных им чемпионата мира я бы сравнил с тремя голами в свои ворота. И отыграть их уже невозможно...
Подготовили