Остается ли та война, которую в знаменитой песне назвали народной и священной, в нашей памяти? Или эта дата стала официозом?
22 июня — День памяти и скорби. Но остается ли та война, которую в знаменитой песне назвали народной и священной, в нашей памяти? Или же эта дата окончательно перешла в разряд официоза и канула в историю, как Куликовская битва или война 1812 года?
Максим Шевченко, публицист
— Среди моих родных были погибшие в войне. Но я стараюсь поминать всех, не отделяя судьбу семьи от судьбы страны. 22 июня — день, когда на Родину напал страшный враг, погибли почти 30 млн человек. А ведь они могли бы жить, строить страну. Для меня это общая трагедия. Я буду воспитывать детей так, чтобы они понимали весь ее ужас. Что касается власти и ее пиар-проектов, то мне это неинтересно. Мы с моей семьей имеем свое отношение и к этому дню, и ко Дню Победы — без шума и наряжающихся в гимнастерки девиц.
Константин Калачев, политолог
— У меня есть личная, эмоциональная связь с этим днем. Мой дед погиб в Чехословакии перед самым концом войны, и папа рос без отца в сибирской деревне. В последние годы в России многое сделано, чтобы связанное с войной, памятью и скорбью было окрашено эдаким торжеством и ликованием. Но официоз лишает память душевности, превращает трагедию в праздник. Власти хочется, чтобы наша история выглядела сплошным триумфом. Кстати, вот свежие данные опроса Russian Field. Представьте: 64% респондентов считают, что в возможной мировой войне победит Россия. Лишь 18% сказали, что в такой войне победителей не будет. Это к вопросу об исторической памяти.
Дмитрий Аграновский, адвокат
— 22 июня моя семья вспоминает родственников. Мои предки прошли блокаду, брат дедушки убит под Ленинградом, брат бабушки, командир танка, погиб под Сталинградом, дедушка мой прошел морским пехотинцем всю войну. А знаете, я завидую тому поколению, у них было чувство единой страны. Они сражались за Родину и спасли ее. Великая Отечественная, память о ней — чуть ли не единственное, что и сейчас объединяет нацию. А период с 1945-го по 1985-й я считаю счастливым временем, тогда миром управляли ответственные люди — как с нашей стороны, так и со стороны США.
Мария Арбатова, писательница
— Великая Отечественная остается в памяти. Даже в языке есть устойчивая конструкция: говорят «до войны» и «после войны» — и мы понимаем, о чем речь. Я поздний ребенок из поколения, заставшего, как родители поют на семейных праздниках «Землянку» и «Темную ночь». Мой папа не воевал, но, пережив войну, ушел из жизни в 59 лет. Мама в 1941 году была первокурсницей мединститута, медсестрами на фронт их не брали, но отправили копать под Смоленском и Вязьмой под бомбежками противотанковые рвы. А потом была эвакуация в Казахстан. Мама рассказывала об этом моим сыновьям, а они будут рассказывать своим детям. Два моих дяди тоже воевали: один на флоте, другой в десанте. И это, думаю, всегда будет помнится в моей семье.
Никита Багров, аспирант вуза
— На той войне погиб мой прадед по матери, а его сын, мой дед, после этого пошел на фронт, служил на флоте. Другой прадед дошел до Берлина. Родители рассказывают, что деды и прадеды очень не любили говорить о войне, уходили от этой темы. Отец до сих пор жалеет, что мало узнал от деда. А мне не нравится, что 22 июня и 9 Мая все больше превращаются во что-то шапкозакидательское. Вместо привычных с детства «Лишь бы не было войны» чаще слышишь и видишь лозунги «Можем повторить!». Не за это они сражались...