Безумство храбрых
22 июня 1633 года Галилео Галилея вынудили отречься от учения Николая Коперника о строении Вселенной
Люди моего поколения, может быть, последние, у кого дата 22 июня вызывает одну-единственную ассоциацию: 1941-й — все же наши родители — дети войны, а деды воевали. Но если сжать историческую пружину, то выяснится, что в этот день в далекие от нас времена происходили события не только весьма драматичные, но и революционные, перевернувшие представления людей и о Вселенной, и о себе самих.
Представим 22 июня не 1941-го, а 1633-го. Галилео Галилей, которому 68, приносит публичное покаяние в римской церкви Санта-Мария-сопра-Минерва: отрекается от учения Николая Коперника о строении Вселенной. Не потому, что считает его неверным, нет, он ярый его сторонник, а потому, что хочет сохранить свою жизнь. Ведь 33 года назад Джордано Бруно, проводник тех же идей, именно здесь выслушал свой смертный приговор. До этого он 6 лет провел в римских тюрьмах, не соглашаясь признать свои убеждения ошибкой. В январе 1600-го инквизиционный трибунал признал Бруно «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком». И предал его «самому милосердному наказанию без пролития крови» — сожжению.
«Сжечь — не значит опровергнуть!» — ответил Бруно. Он принял лютую смерть за высказанные догадки, опередившие эпоху и обоснованные лишь последующими астрономическими открытиями: что звезды — это далекие солнца, что в пределах Солнечной системы наверняка существуют неизвестные планеты, что во Вселенной существует бесчисленное количество тел, подобных нашему Солнцу. А в Англии он даже попытался убедить высокопоставленных лиц елизаветинского королевства в том, что Солнце, а не Земля, находится в центре планетарной системы! В общем, наговорил достаточно...
Его погубил донос венецианского аристократа: «Я, Джованни Мочениго, доношу по долгу совести и по приказанию духовника, что много раз слышал от Джордано Бруно, что мир вечен и существуют бесконечные миры: что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворенные природой, переходят из одного живого существа в другое. И что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед Богом».
Самый известный ученый Европы Галилео Галилей не хотел такой участи. И пошел на компромисс — прилюдно отрекся, хотя, вставая с колен, вроде бы произнес: «И все-таки она вертится!» Говорят, это всего лишь миф, сочиненный спустя век итальянским журналистом. Но! Не так уж и важно, произносил ли это Галилей, ибо и без того известно: после «общения» с инквизиторами более покладистым он не стал и убеждений своих не изменил, чему есть доказательства — «еретические» труды Галилея, опубликованные им уже после 1633-го в более либеральной Голландии. «Я не прекращаю строить рассуждения по поводу то одного, то другого явления природы, и я не смог бы дать своему беспокойному уму отдыха, даже если бы пожелал того», — писал он о себе в 1638-м. Да и не мог жить иначе человек, который фактически основал экспериментальную физику и в значительной мере — физику теоретическую, открыл принцип относительности, первым увидел лунные горы, спутники Юпитера и пятна на Солнце.
Папа Урбан запретил хоронить Галилея в семейном склепе во Флоренции и памятник ставить запретил. А реабилитирован он был: 31 октября 1992-го (!), когда папа Иоанн Павел II официально признал, что инквизиция в 1633 году совершила ошибку, силой вынудив ученого отречься от теории Коперника.
Со стойким Джордано Бруно история обошлась суровее: его произведения как занесли в католический Индекс запрещенных книг еще в 1603-м, «до их исправления», так они там и числятся до сих пор. То есть до сих пор любой человек, «какого бы он ни был звания и какое бы ни занимал положение», не смеет «печатать их или содействовать печатанию, хранить их у себя или читать». И даже на 400-летие со дня смерти ученого, в 2000 году, понтифик отказался рассмотреть вопрос о его реабилитации, а кардинал Анджело Содано хоть и назвал его казнь «печальным эпизодом», но указал на верность действий инквизиторов, которые «сделали все возможное, чтобы сохранить ему жизнь». Не потому ли, что он, в отличие от Галилея, был монахом, и, стало быть, «своим»?