Марк РОЗОВСКИЙ, режиссер:
- Я проходил только месячные армейские сборы, но наши начальники говорили так: "За этот месяц вы должны испытать то, что другие солдаты переживают за два года". Поэтому измывались над нами на полную катушку, и месяц службы превратился в настоящий ад: мы занимались строевой подготовкой, маршировали по плацу, делали марш-броски.
Самым же главным заданием для нашего взвода стала уборка "генеральской линейки" - узкой полоски земли, которая постоянно должна была оставаться абсолютно чистой, без листочка или травинки. Если на этой "линейке" по случайности оказывался какой-то мусор, сразу поднимался невообразимый шум, и нас гнали ее чистить. В одно "прекрасное" утро мы обнаружили, что в самом центре там красуется такая, извиняюсь, аккуратненькая кучка, но при этом никаких следов, ведущих к ней или от нее, видно не было. И нашим командирам сразу стало ясно, что это была чистой воды провокация. В течение нескольких часов в батальоне говорили только об этом ЧП, ведь такое преступление было откровенным вызовом всей доблестной советской армии. Наши полковники ходили мрачные и всем угрожали драконовскими мерами. Ну а потом выяснилось, что на самом деле это были проделки какой-то приблудшей козы, неизвестно как проникшей на территорию лагеря. И тогда наши полковники немного успокоились, но не преминули заметить, что мы совершенно потеряли бдительность, если пропустили козу на "генеральскую линейку". Пойманное животное мы с позором выдворили с территории нашего лагеря и таким образом бдительность была восстановлена.
Геннадий ЗЮГАНОВ, лидер парламентской фракции КПРФ в Государственной Думе:
- В армии, можно сказать, я потерял шевелюру. Мой шикарный "ежик" "подстригла" радиационная разведка. Ведь из трех лет службы я год проходил в противогазе.
А призвали меня на срочную в 1963 году, прямо из института. И направили служить в разведку по борьбе с атомным, химическим и бактериологическим оружием. Отслужил исправно все положенные в то время три года. За это время пришлось побывать в Белоруссии, на Урале, в Группе Советских войск в Германии. Здесь в звании гвардии старшего сержанта в 1966 году ушел на "дембель". В Магдебурге сдал экзамены и стал лейтенантом.
Еще с детства много занимался спортом, поэтому никаких особых проблем не было, зато часто снились вещие сны. Как-то приснилось, что мне дают отпуск, и я еду домой. Просыпаюсь утром и думаю: "Да-а, хороший сон". На следующий день ложусь спать, а мне опять снится тот же сон, только начало слегка "оборвано", зато вижу: будто дома меня встречает отец на машине. Откуда, думаю, она у него?
Вскоре состоялись крупные учения, на которых я решил очень сложную "боевую" задачу по защите после ядерного удара. И меня наградили "увольнением" на Родину. Добрался я из Германии до нашего райцентра и увидел: отец и его друг приехали встречать меня на мотоколяске... На машине, где и чемодан-то некуда было положить. Разве не вещий сон?
О службе в армии у меня самые приятные воспоминания. Она по праву стала школой жизни, многому научила, в том числе и водить все типы машин. В спецразведке это умение просто необходимо, а поэтому водил трактор, БМП, танк, "газик" и прочее. Но заправского водителя из меня не получилось: я был командиром, а тут не до руля, главное - карта и оперативная обстановка.
Борис НЕМЦОВ, руководитель фракции СПС в Госдуме.
- Мои воспоминания можно назвать армейскими лишь с некоторой натяжкой - служба в армии для меня свелась к летним военным лагерям, поскольку я одновременно учился в Нижегородском университете.
Это было в конце 70-х, но я помню все очень хорошо. К примеру, раннее утро, прапорщик Зайнуллин заходит к нам в палатку и говорит: "Подъем". Естественно, зычным командирским голосом. Все встали, а я лежу. Потому что шесть утра, а я не привык вставать в шесть утра. Оно и понятно: всего второй день в армии. Потом он входит снова, а я уже один. Говорит: "Тебе что, непонятно?" Я понял, что сейчас что-то будет. Вышел. Прапорщик Зайнуллин говорит спокойно так: "Ну вот что. Либо ты сейчас подтянешься больше, чем я, на турнике, либо пойдешь пять километров гусиным шагом. Без остановки".
Пять километров гусиным шагом - это смерть. Нельзя пройти. Прапорщик Зайнуллин был человеком худым и крепким. Подтянулся он двадцать три раза. Стоял взвод, наблюдал. Потом я тоже подтянулся. Двадцать восемь раз. Он сказал: "Можешь с утра не просыпаться. Вообще". Разумеется, это была шутка.
Константин КОСАЧЕВ, заместитель председателя думского Комитета по международным делам, заместитель руководителя парламентской фракции "ОВР":
-Впервые надев солдатскую форму, я одновременно испытал и гордость - теперь я защитник Родины, и недоумение - одежда была не моего размера, а заменить ее не было возможности. Уже в солдатской форме я понял, насколько она старомодна и неудобна в повседневности. Впрочем, я приловчился со временем и в ней выполнять "коституционный долг".
Потом начались армейские будни, и романтический ореол вокруг "священного конституционного долга" улетучился. Многое, с чем я столкнулся в реальной повседневной жизни, не соответствовало тому высокому пафосу, с которым говорили и писали о "непобедимой и легендарной". К сожалению, пришлось познать все армейские глупости - и стрижку газонов ножницами, и чистку сапог зубной щеткой. Рядовые, естественно, придумывали свои "хитрости", чтобы лишний раз покемарить или сходить в чайную.
Высокопоставленное начальство в большинстве своем волновала не столько боевая подготовка, сколько желание любыми путями выслужиться перед начальством более высокого ранга. Да и то, чему нас учили, больше напоминало о том, что генералы чаще готовятся к победам в прошедших войнах. Думаю, от всего такого негатива мы избавимся, если осуществим военную реформу не на словах, а на деле. Именно поэтому я, как депутат, твердо выступаю за проведение реальной военной реформы в стране, за введение альтернативной службы.
Павел АНОХИН.
Владимир ВИШНЕВСКИЙ, поэт:
- После окончания пединститута вместо того, чтобы отправиться учительствовать в советскую школу, я загремел в советскую армию, служил в городе Ленинакане на советско-турецкой границе. Эта история произошла месяца за четыре до дембеля. В Москву на неделю приехала моя польская подруга, по этому поводу мне удалось выслужить и выпросить у начальства небольшой отпуск, что было не очень-то легко: в течение нескольких недель ради встречи с любимой я брал на себя различные дополнительные задания, общественно-полезную работу. И начальству, и моим сотоварищам по армии, это очень нравилось. Но так получилось, что честно выслуженный отпуск продлился всего часа три или четыре. Потому что чуть позже, после того как майор подписал приказ о моем отпуске, кому-то из сержантов попался на глаза мой дневник, который я, пребывая в великой радости, по рассеянности оставил открытым на подоконнике в казарме. Вскоре этот дневник лежал на столе у майора. Конечно, там было что почитать, но помню, что в особый "восторг" его привело двухстишие: "Вдали от жизни половой ушел я в службу с головой". Слова "половая жизнь" в те времена считались крамольными. Брызжа слюной и кипя от ярости, он вызвал меня к себе, обложил трехэтажным матом и порвал приказ о моем увольнении. Конечно, сначала я очень расстроился, а потом подумал, что, может быть, это даже и к лучшему, потому что после нескольких дней на свободе мне было бы очень непросто вернуться в часть дослуживать оставшиеся месяцы.