.jpg)
Артур Иванов – о том как его герой воин Лука в сериале «Грозный» сравнялся с самим царем
Артур Иванов часто снимается в исторических фильмах. Зрители особенно полюбили его в роли Петра Мелехова в «Тихом Доне», а еще он играл Емельяна Пугачева, Петра I, Александра III, генерала Скобелева... 23 ноября на телеканале «Россия» стартует премьерный показ сериала «Грозный», в котором у Иванова – одна из главных ролей. Актер рассказал «Труду», в каком веке хотел бы жить сам, что было для него сложнее всего на съемках «Грозного» и как довелось поработать в родном Вахтанговском театре с Юрием Петровичем Любимовым.
– Среди героев сериала много знаменитых имен, но никто иной как ваш персонаж, выходец из народа Лука, в титрах идет сразу за Грозным...
– Сценаристы хотели отразить ситуацию тех лет сквозь призму восприятия не только государя, но и обычного человека. Поэтому в фильме параллельно разворачиваются две истории.
– Мы привычно представляем себе средневековье, особенно времена правления Ивана IV, порой сплошного мрака...
– А людям, жившим тогда, так не казалось, для них это была обыденность. То, что происходит сейчас и к чему мы привыкли, возможно, тоже будет казаться потомкам ужасным. Посмотрите хотя бы на нынешнюю ситуацию со скудеющей от вмешательства человека природой, меняющимся климатом – может, это настоящая катастрофа, которая принесет урон не меньший, чем средневековые войны, просто мы пока не в состоянии ее оценить.
– Многие художественные исторические фильмы ругают за недостоверность.
– По-моему, это неправильно. Если картина не документальная, ее создатели имеют право на некие вольности. Да и потом – кто сейчас точно знает, как все было хотя бы больше ста лет назад? Нам и о развале СССР-то неизвестно множество деталей. А какую разноречивую информацию можно прочитать в воспоминаниях современников об одном и том же известном деятеле – например, Борисе Годунове! История, как мне кажется, – одна из самых неточных наук.
– «Грозный» начал снимался в феврале этого года. Пандемия сильно нарушила планы?
– Весной пришлось сделать перерыв, а когда смягчили ограничения, мы снова начали работать, периодически сдавая тесты на ковид. Никто из съемочной группы не заболел. Возвращению к съемкам я очень обрадовался, потому что на самоизоляции, в одиночестве, дни тянулись тоскливо, я бы сказал – вялотекуще. Зато я отдохнул и задумал ремонт, который сейчас делаю.
– Что в работе над «Грозным» было самым приятным?
– Общение с замечательными партнерами. С Виктором Ивановичем Сухоруковым мы вели длинные беседы о жизни, о театре, он мне что-то подсказывал, я ему тоже, а одну из сцен мы вообще придумали вместе. Очень люблю работать с Сергеем Васильевичем Маковецким – на вахтанговской сцене, в кино: мы с ним уже встречались на съемках «Тихого Дона». Рад был познакомиться с Игорем Миркурбановым – это невероятно харизматичный человек.
– А какие трудности возникли?
– Тяжеловато было за один день гримироваться два-три раза – например, сначала в старика, потом в человека среднего возраста и, наконец, в молодого.
В «Грозном» использовался сложный пластический грим, наложение которого занимало около двух часов – такого мне раньше еще не делали. Сначала на лицо клеили силикон, на нем процарапывали морщинки и шрамы, и все это закрашивалось краской из пульверизатора. Затем дело доходило до парика и накладной бороды – к ней-то я уже привык за годы работы в исторических фильмах, хоть она мне и поднадоела. Но знаете, это все цветочки по сравнению с тем, как готовят к съемкам актеров в западных фантастических фильмах – когда под пластическим гримом скрыто не только лицо, но и торс, руки, ноги... От него ведь очень жарко, не представляю, как это можно выдержать.
– Какими навыками для участия в исторических фильмах было сложнее всего овладеть?
– Наверное, верховой ездой, которую я начал осваивать на съемках «Тихого Дона». Знакомство с лошадьми было, что называется, задачей «на преодоление». Я боялся и самих этих животных, и высоты (а на коне ты сидишь высоко). Но в итоге все получилось. Хотя все равно на таких съемках нередки загвоздки, и не только у меня, ведь каждое животное, как и люди, неповторимо, у всякого свой норов.
Не всегда просто и носить исторические костюмы. Помните, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» царь говорит о непривычном для него спортивном костюме – «бесовская одежа»? Хотя, по нашему ощущению, ничего удобнее быть не может. Я про себя каждый раз повторяю царевы слова, одеваясь для съемок. Представьте себе: рубаха почти до пола, сверху еще рубаха, потом кафтан и еще шуба… Часто думаю – почему наши предки так тепло одевались? Наверное, и вправду климат был прохладнее.
– Вы никогда не мечтали родиться в другую историческую эпоху?
– Я бы пожил во времена оттепели – мне они кажутся очень светлыми: людям забрезжили свобода и надежда. Во всяком случае, так мне об этом периоде говорили многие заставшие его, в том числе моя мама. Меня и стиль тогдашней одежды привлекает, и музыка, которую тогда слушали.
– Вы уже 12 лет служите в Вахтанговском театре – что он значит в вашей жизни?
– Это ее основа и тыл, можно сказать – моя профессиональная семья и дом. Конечно, в театре не всегда безоблачно, но я точно знаю, что в любой момент в самой сложной жизненной ситуации найду здесь поддержку.
– На кого из коллег вы можете так положиться?
– Это мои товарищи-актеры. Это художественный руководитель моего институтского курса Владимир Владимирович Иванов (не родственник – однофамилец), который работает в нашем коллективе режиссером. К сожалению, спектакли он ставит не так уж часто, но общаемся мы постоянно, и всегда он мне что-то подсказывает. Слава Богу, в моей жизни много хороших людей.
– В Вахтанговском театре мечтают работать многие – а как туда попали вы?
– Когда я учился на четвертом курсе Щукинского театрального института, меня позвали на репетиции премьерного спектакля «Правдивейшая легенда одного квартала» – почитать роль за одного артиста, уехавшего на съемки. Так я познакомился со всеми актерами, и, видно, мое чтение чем-то запомнилось – в общем, после выпуска меня взяли в театр. Все произошло как-то очень спокойно, без нервов.
– Не пришлось никому ничего доказывать?
– «Доказывать» что-то – вообще не мое: считаю, если я не нравлюсь какому-либо режиссеру, то, значит, для работы с ним не подхожу, и надо спокойно разойтись. Впрочем, сейчас в театре у меня есть и главные роли, то есть, вероятно, я кому-то что-то важное все же доказал – просто своими профессиональными качествами и отношением к делу.
– Вы играли Шатова в спектакле «Бесы», поставленном Юрием Петровичем Любимовым за два года до его кончины. Каким вам запомнился легендарный режиссер?
– Элегантным и интеллигентным. Он всегда приходил в костюме и белой выглаженной сорочке с запонками. Со всеми был на «вы», говорил «добрый вечер», «будьте любезны», «извините, пожалуйста». Хотя в его отношении к нам, молодым актерам, слегка чувствовалась снисходительность и ирония, с которой он смотрел на наши «завихрения». И работать с ним было непросто. Часто он отвлекался на рассказы о каких-то случаях из жизни, вроде бы не имеющих к нашей работе отношения – например, как он встречался с Брежневым. Как всякому человеку преклонных лет, ему хотелось поделиться воспоминаниями. Конечно, сейчас понимаю, что этот громадный поток информации из первых уст был бесценен. Но тогда он порядком напрягал: на репетициях мне было важно как можно лучше сделать роль, но об этом говорилось минут 30, не больше, все остальное время занимали экскурсы в историю.
– Вы согласны с утверждением Гоголя, что театр – это кафедра, с которой можно сказать миру много доброго и важного?
– Бесспорно. Но в наше время, когда на сцене, кажется, уже отпущены все тормоза, театр перестает выполнять это свое назначение.
– Вы смотрите телевизор?
– Только один раз в день: когда завтракаю – включаю канал «Москва 24», где сообщают о пробках, погоде и о прочем, что происходит в городе. А сериалы, в основном заграничные, смотрю в интернете. Как и передачи про культуру, научно-популярные сюжеты, посты видеоблогеров.
– А почему предпочитаете именно зарубежные сериалы?
– Из-за сценариев. По качеству съемок сейчас и отечественные не отстают, но вот по уровню написания самой истории (конечно, я о топовых образцах, ширпотреба и на Западе хватает), к сожалению, разрыв большой. И еще – мне кажется, в европейском или американском кино не бывает так, что в начале проекта планируются 300 съемочных дней, а по ходу дела график сжимается до 200. А у нас такие продюсерские просчеты случаются. Но буду справедлив: уже есть и наши очень достойные проекты – например, из того, что появилось на интернет-платформах, мне очень понравился сериал «Домашний арест».
– В инстаграме вы иногда высказываетесь на актуальные политические темы.
– Хочется обсудить то, по поводу чего люди не получают сейчас полной информации. Вообще чувствую себя немного человеком из советского времени (того, о котором говорил – оттепельного): я – за справедливость. В театре не стесняюсь ходить к директору или худруку, если возникают проблемы в коллективе. Мне кажется, только откровенным и честным разговором можно их решить.
– А не было мысли пойти по стопам корифея вашего театра Михаила Ульянова, который активно занимался общественной и даже политической деятельностью?
– Представься такая возможность – наверное, не отказался бы. И, скорее всего, как тот же Ульянов, на этом бы и погорел. Михаил Александрович был очень добрым и жалостливым человеком, а в политике нужна определенная жесткость. Наверное, правы те, кто говорит: каждый должен заниматься своим делом. В нашей нынешней общественной системе, мне кажется, сейчас ничего не сдвинешь, но в себе самих что-то менять надо постоянно. Как говорит мой коллега Алексей Серебряков: «Сначала свой покосившийся забор поправь, а потом чужой ругай». И, конечно, надо воспитывать в новом поколении гражданское самосознание. Тогда лет через сто, может быть, станет чуть лучше.