- Там, в лощинке, стоит "Град", реактивная установка и две пушки. Они стреляют по талибам. Поедем? - поясняет переводчик.
- Конечно, поедем.
В ответ веселый водитель что-то бурчит.
- Ему, наверное, не очень хочется ехать туда, где стреляют? - спрашиваю переводчика.
- Он войну ругает. Ему, говорит, жениться пора, а тут - война... У него и девушка есть, но на свадьбу нужно накопить 3 тысячи долларов. Вот он и старается заработать.
- Спроси, - прошу переводчика, - почему Ширин сам не идет в армию Северного альянса?
Из долгих объяснений вырисовывается такая картина. Местные мужчины, а это в основном узбеки, не очень хотят воевать далеко от своих кишлаков. Но свои жилища, свой родной кров они защитить готовы. На позициях, которые противостоят талибам, находятся по большей части таджики, переброшенные сюда из Пандшера еще по приказу Ахмадшаха Масуда. Если бы не эта переброска, то талибы давно захватили эти кишлаки и даже, вполне возможно, Ходжа-Богаутдин. Но если вдруг начнется наступление Северного альянса на афганские города Тахор, Таликан, Кундуз, здешние моджахеды тоже пойдут в армию, чтобы отогнать талибов подальше от родных мест. А пока они ждут и приспосабливаются выживать в условиях, в которые их поставила война.
В кишлаке Оихорнем, откуда родом мой водитель Ширин, я разговаривал с жителями. Вот что рассказал сапожник Насрулло, который разложил свои нехитрые сапожные инструменты прямо на обочине дороги:
- Мимо меня проезжают солдаты на фронт. У кого-то отвалилась подкова, я ее быстро прибью и недорого - за 50 тысяч афганей, даже за 30 тысяч (за 10 тысяч афганей здесь можно купить одну лепешку. - В.Х.).
- А семья у вас большая?
- Средняя, 78 человек.
Другие жители кишлака тоже стараются найти дело, которое давало бы хоть какой-то доход. Но деньги может приносить только работа, связанная с обслуживанием войск Северного альянса. Один из способов заработать - плести из рисовой соломы и камыша циновки. Солдаты делают из этих циновок навесы типа палаток и укрытий и стелют на землю вместо матрасов. Спрос на циновки есть. За одну можно выручить доллар. Но это - если повезет. А на плетение циновки уходит день, а то и два.
Картина будет неполной, если не упомянуть о нищих. Они стоят на обочинах всех дорог и тянут руку к проезжающим машинам. Пыль кромешная, и нищие едва заметны через эту пелену. Только редко кто дает подаяние. В кишлаках побираются и старики, и дети...
...Наконец мы подъезжаем к реактивной установке "Град". За ней в низинке стоят две 120-миллиметровые пушки старого советского образца.
- По каким целям стреляете? - спрашиваю командира артиллерийской батареи Саида Рахмона.
- Мы бьем по тем высоким горам Кокачой. Там сидят талибы, а на ближних сопках, которые пониже дальних, закрепились наши. Так что снаряды летят через их головы.
- Часто стреляете?
- Когда из России пришли снаряды, то стали стрелять часто. Бывает, по 50 раз в день.
- А ваша реактивная установка "Град" тоже без работы не остается? - обращаюсь к другому командиру по имени Файзулло.
- Пока редко - снарядов мало. Вон, видишь, штук десять осталось. Еще не привезли. Поэтому я вас приглашаю на плов. Мои ребята приготовили. Очень хороший плов.
Блюдо действительно выглядит аппетитно.
- Рис тут прекрасный, потому что - местный, - объясняет Файзулло...