Андрей Звягинцев с заметками на полях своих фильмов
Андрей Звягинцев — вот уже 15 лет это имя притягивает к себе внимание зрителей и кинематографического сообщества. Ворвавшись на киноолимп в 2003 году, вне всяких канонов — никому не известный дебютант, не имеющий режиссерского образования, получает на Венецианском фестивале двух «Золотых львов» за фильм «Возвращение» — и с тех пор ни разу не спускается с пьедестала почета, получая призы Каннского фестиваля за последующие четыре картины: «Изгнание» 2007 года (лучшая мужская роль, сыгранная Константином Лавроненко), «Елену» 2011-го (специальный приз жюри «Особого взгляда»), «Левиафана» 2014-го (за лучший сценарий), «Нелюбовь» 2017-го (приз жюри). В чем секрет такого успеха?
Его приоткрыл сам режиссер на творческой встрече в киноклубе «Эльдар», а также на ретро-показе фильмов «Возвращение» и «Изгнание» в кинотеатре «Октябрь».
Отрывки из этих фильмов были показаны и на встрече режиссера со зрителями в киноклубе «Эльдар». Зал был полон, записки, словно голуби, летели на сцену, ведущая Ольга Галицкая дифференцировала их, и на самые жгучие вопросы режиссер отвечал немедленно. Например, противостояние мира детей и взрослых в «Возвращении» прокомментировал так: «Семья — это место, где мы абсолютно обнажены, где совершаются самые главные битвы, если проводить параллель с христианской символикой: сердце — тополе, где добро борется со злом. Вот почему в Каннах я говорил, что мы не должны заниматься политической оценкой картин, нужно отмечать те моменты, где автор разбирает на крупицы человеческую душу». Напомним, что в «Возвращении» рассказывается о двух мальчишках, к которым неожиданно возвращается отец. Странный чужак переворачивает их жизнь, вырывая из привычного существования, и привозит подростков на заброшенный остров.
«Что касается «Изгнания» (фильм о сложных отношениях между мужем и женой, в которых так много непонимания, что зритель начинает сомневаться, а была ли любовь. — Ред.),— продолжил Звягинцев, — особо хотел бы сказать о шведской актрисе Марии Бонневи, сыгравшей Веру. В нее влюблялись все на съемочной площадке — и ассистенты, и ассистентки. Пространство, в которое она входила, освещалось светом, своим лучистым веществом она абсолютно заполняла его. Ее Вера — иная, она словно познала тайну мироздания. Мы условились, что играть она будет на русском, а потом мы ее дублируем, тем более что голос Елены Лядовой замечательно совпадает с ее внешностью. На пробах взяли сложнейшую финальную сцену — с пятиминутным монологом, со слезами взахлеб, со всем этим эмоциональным составом — сделай-ка такое на чужом языке... Сняли три дубля без суфлера — один другого лучше, это поразило всех.
Уверен, сработало то, что перед съемками я напугал Марию. Рассказал ей байку, как Сергей Юрский ставил спектакль в Японии. На первой же встрече с труппой он спросил героиню — «Вы играете на фортепиано?» — «Нет». — «Как же быть, героиня должна сыграть этюд Шопена... Впрочем, пустяки, включим за сценой фонограмму, не волнуйтесь». Но когда через три месяца он приехал ставить спектакль, эта девушка в первый же день села за рояль и сыграла ему Шопена. Рассказав это, я связал Марию ответственностью. И она — умница — сделала все замечательно».
«Когда критики заговорили о теме социального неравенства в «Елене», акцентируя внимание на библейской фразе «И последние станут первыми», я с ними спорил. Мы собирались говорить в картине о другом — о том, как человек с легкостью превращается в монстра даже без особых видимых причин. Помню, довелось мне в то время со сценарием в руке стоять у табло с бегущей строкой в аэропорту. Читаю новость — «Предпринимательница из Подмосковья заказала своего мужа за 40 тыс. рублей». Думаю — «Вот тебе и Елена». Как такое случается с нами, наследниками Достоевского и Толстого, «народом-богоносцем», «душой всего мира»?! Что это — изменение человеческого вида на территории, которая казалась носителем духовности? Благодаря чему?.. Мое мнение — Золотому тельцу».
«Поразительно, но то же самое случилось с «Левиафаном». Во Пскове этой картины не было в прокате, а когда мы с ней туда приехали, меня спросили — «А вы читали о «псковском Левиафане»? Невероятные параллели преподносит жизнь, можете посмотреть в интернете — оказывается, там в реальности произошла совершенно такая история. Мы не знали о ней, когда делали фильм. Но, значит, углядели в жизни какие-то приметы и явления, которые в нашем воображении превратились в художественный образ. Не пошли против правды ни в одной фигуре, ни в одном сюжетном повороте, ни одна реплика не брошена просто так, все взвешено и промыслено. И всему задан вопрос — «Я свидетельствую правду или совершаю подгон?» Мой ответ — «Свидетельствую правду».
«Нелюбовь» — абсолютный вымысел, мы долгое время мечтали о ремейке бергмановского фильма «Сцены из супружеской жизни» — не случилось. А однажды Олег Негин, мой друг и соратник, наткнулся на статью о поисковом отряде «Лиза Алерт». История создания этого движения в 2010 году Гришей Сергеевым потрясает. Он участвовал в поисках маленькой девочки, тело которой нашли на шестой день. И когда патологоанатом сделал заключение, он был угнетен мыслью о том, что им не хватило всего нескольких часов, чтобы обнаружить ее живой. Он создал движение, которое разрослось по стране, год назад отряды действовали в 25 регионах. Волонтеры не вступают ни в какие отношения с государством, они совершенно независимы. Ничего не получают за работу, просто отдают свое время на алтарь чужой беды. Вдумайтесь в цифры: в 2016 году в стране пропало 6150 человек, родственники которых дошли до «Лизы Алерт», из них 89 процентов людей найдены живыми. Тема гражданской инициативы снизу, когда общество само спасает себя в стране, которой наплевать на людей, нас очень волновала, и хотелось ее отразить».
На встрече в «Эльдаре» зрителей, конечно, интересовало, как работалось Звягинцеву в жюри 71-го Каннского фестиваля, как там смотрелось русское кино и каким в целом было отношение к России. Андрей — прекрасный рассказчик, и буквально через несколько фраз зал в «Эльдаре» ощутил себя словно на Лазурном берегу, где в знаменитом «Люмьере» проходили кинопоказы, и конкурсные картины смотрело жюри под руководством австралийской актрисы Кейт Бланш.
Знатоки предупредили Андрея, что участие в работе каннского жюри считается «жизненным достижением», то есть выступить в этой роли судьба предложит вам лишь раз в жизни. Арт-директор Тьерри Фремо так формирует жюри, что ни один из участников не пересекается в интересах с картинами конкурса, членам коллегии запрещено общаться с участниками съемочных групп и рассказывать кому-либо о том, как проходили дискуссии. Нарушители, конечно, бывают, как, например, Паоло Соррентино в прошлом году, но когда арт-директору напомнили об этом, он руками развел: «Ну что вы хотите, это итальянцы!» Сам Андрей не заглядывал даже в ежедневный киножурнал, который ему доставляли в номер.
«Оценить21 картину со всего мира, конечно, большая ответственность, — признался Звягинцев, —ведь от твоего решения, возможно, будет зависеть чья-то судьба. Не могу сказать, что полностью удовлетворен этой работой: были фильмы, которые заслуживали большего и должны были попасть в семерку премированных. Но уложить все симпатии в это прокрустово ложе сложно, и часто я с удивлением слышал высокую оценку фильма, который, на мой взгляд, этого не заслуживал, или наоборот.
Сами понимаете, что такое европейский менталитет и лояльность американцев и австралийцев: если им что-то не нравится, непременно найдут, что показалось интересным. А в целом получается какая-то «вата», нет ощущения ясности, с большим событием в мире искусства имеем дело или с тем, что может остаться за бортом. В очередной раз убедился, что вердикт жюри — просто набор мнений, и, если пригласить других экспертов, решения по этим же самым картинам наверняка будут другие».
Звягинцев эмоционально высказался о конкурсном фильме «Лето» Кирилла Серебренникова, который с тех пор успел пройти в нашем прокате. «Это удивительно тонко сделанная вещь, мощный шаг вперед для самого Кирилла, — сказал Андрей, — и я совершенно обескуражен тем, как была встречена картина жюри, несмотря на восторженную французскую прессу. Не помог даже мой получасовой рассказ о железном занавесе в Союзе. И поверьте, у меня теперь нет никакого желания попадать второй раз в мизансцену под названием «жюри Канн»: незавидна участь того, кто, отдав весь жар своей души защите фильма, видит, что все напрасно. В очередной раз позавидовал обычному зрителю, которому не надо согласовывать ни с кем свое мнение».
Широк был спектр интересов авторов записок в «Эльдаре», удалось и мне задать свой вопрос— где постигал Андрей искусство режиссуры?
— В Музее кино, который открылся в конце 80-х, — был ответ. — Там имелось множество кинозалов, и Наум Клейман ежедневно показывал великие фильмы мира. Учась в ГИТИСе, ходил туда ежедневно. Эти походы и стали моими университетами. Главной встречей называю великий фильм Антониони «Приключение». Он открыл мне, что такое кино и какими возможностями диалога с аудиторией оно обладает.
— Тяжело было работать с актером Андреем Смирновым в «Елене»?
— Ну, вообще-то я его боялся — маститый, с сокрушительным нравом, если что не понравится — за словом в карман не полезет. Но он сразу сказал: «Я актер, вы режиссер, вы мне говорите, я делаю». Правда, на одной из первых съемок Надежда Маркина ошиблась, он — кулаком по столу: «Не тот текст!» И сразу — «Ой, Андрей, извините». Очень спонтанный, живой, невероятно витальный человек, поэтому к нему сразу возникает доверие.
— Что отвечаете тем, кто хотел бы посотрудничать с вами?
— Что у меня есть свои замыслы, и я мечтаю их реализовать, но если среди предложений попадется что-то такое, что выбьет почву из-под ног, и я пойму, что это ровно то, что мне нужно сейчас, поверьте, я вас найду.
— Как попасть в вашу картину?
— Мы по полгода делаем кастинг. Стараюсь расположить артиста, поговорить по душам. Дальше он получает сцену.
— Классики считали, слишком широк русский человек, надо бы сузить...
— Мне кажется, сузился он — пора бы начать расширять.
— Что делать, если руки опускаются и хочется уйти из профессии?
— Чувство неуверенности — очень здоровое чувство, не сомневаются только самонадеянные люди. Выйти из творческого кризиса поможет работа. Вот я целый год, по правилам нашего прокатчика, езжу по миру и рассказываю, как мы снимали фильм «Нелюбовь». Жду творческого вдохновения, а оно приходит в тот самый момент, когда продюсер говорит — «А давайте мы снимем вот этот фильм». И кризис отступает. Когда летние фестивали отшумят, сядем своей командой и будем думать, что делать дальше.