На пороге полувекового юбилея Филипп Киркоров не захотел петь песни своей юности
20 марта в Москве завершается премьерная серия из пяти представлений нового шоу Филиппа Киркорова с непритязательным, как шляпа Наполеона, названием «Я». По словам самого певца, сказанным накануне, он шел к этой работе 12 лет. Судя по эпическому размаху постановки, на которую, опять же по признанию артиста, ушло более 6 млн евро, это действительно итог большого труда. Но и повод для серьезных размышлений о том, куда двинуться бывшему главному «зайке» страны на рубеже своего 50-летия.
О ранге предстоящего события на мировой премьере 16 марта говорил не только заполненный под завязку Кремлевский зал. Выход ВИП-публики выполнил роль торжественного парада-алле: Иосиф Кобзон, 101-летний Владимир Зельдин (овация!), наконец сама Алла Пугачева под руку со своим верным Максимом Галкиным (овация, переходящая в шквал).
То, что Киркоров, как бы кто по отдельности к нему ни относился, один из самых обаятельных наших эстрадных артистов, бесспорно. Стоит двухметровому Филиппу выйти к публике и даже не запеть, а только, улыбнувшись, заговорить с ней своим бархатным баритоном с очаровательным детским пришепетыванием – зал тает. Включая автора этих строк. А уж тем более когда звучит подкупающее признание: «Сегодня у нас премьера. Может быть, не все получится. Но мы постараемся» – ответный импульс возникает мгновенно: конечно получится! И сам невольно улыбаешься певцу этой отраженной «киркоровской» улыбкой, которую он в полумраке шеститысячного зала, конечно, не разглядит, но наверняка почувствует.
Эта улыбка не гаснет, когда звучит первый пяток песен, если честно, не очень застревающих своими мелодиями в памяти (кроме разве что довольно нервной и острой «Гонки»). Но даже таким ни быстрым ни медленным, ни шатким ни валким мотивам харизматичный Филипп придает теплоту искренности. А когда в ход пускается первый из настоящих киркоровских хитов – «Я буду твоим плащом», зрительская душа положительно тает.
.jpg)
Дальше певец делится с нами тем, что волнует его сейчас: в новой, всего месяц назад представленной песне «Сиртаки» задается вопросом «сколько жизни мне осталось – незачем считать». И даже круче – «я устал считать». В другой новой вещи «Любовь или обман» признается, что «сердце бьется все слабее… А мне нужна любовь».
Тут (по крайней мере у автора заметки) возникает двоякое чувство. С одной стороны, любовь нужна каждому, даже 48-летнему супер-успешному королю отечественной эстрады. С другой – эти лирические вздохи, кочующие из песни в песню на протяжении четверти века, настолько обкатались, как миллионнолетняя галька на пляже, что перестают цеплять. Наверняка личный душевный опыт Филиппа неизмеримо богаче этих сладких причитаний. Но где он?!
Словно спохватившись, где-то посреди второго десятка номеров Киркоров врубает едкую песню про скандалы: «Мой первый скандал… мой второй скандал… мой третий скандал…» Добавляет драматизма в «Одиночестве». И прочно садится на медленные хиты вроде «Я никогда не устану ждать, ты никогда не устанешь верить», «Жестокая любовь», «Ты, ты, ты», которые после произведенной инъекции драматизма обретают свежий нерв. Начиная где-то с двадцатой вещи зал почти непрерывно подпевает, маша зажженными телефонами. И корреспондент газеты, забыв о том, что он тут с целью написать «острую» заметку, делает то же самое огоньком своего журналистского диктофона.
До конца программы, впрочем, еще далеко. Пару раз, чтобы подхлестнуть ход шоу, Киркоров обращается к танцевальным ритмам. Ироничный быстряк «Зузу, заза» с очень неплохим текстом про то, как «Догорали письма в пасти у камина,/ За окном бесилась летняя гроза./ Снова твои взгляды пролетели мимо./ Тлела сигаретка, капала слеза» – доводит публику до экстаза.
.jpg)
Тут бы, казалось, и развить успех. Но Киркоров словно сам себя сдержал. Спев «Диву», закончил бисы все-таки не ею, и не «Единственной моей» (говорят, давняя размолвка с Газмановым не дает ему права исполнять эту вещь), а милым номером словно из детского мюзикла «Жизнь полюбит нас». Может, это посвящалось двум очаровательным детишкам Филиппа, сидевшим впереди партера? Да, звучало весело, но уж слишком похоже на «Хэлло, Долли», только гораздо менее ярко.
Само собой, обошлось без «Мама, шика дам», «Зайки моей» и прочих хитов 1990-х – Киркоров к своей двадцать третьей (!) авторской концертной программе из них вырос. Но вздохи о любви на пороге 50-летия не заменили ушедшего молодого задора. Чем его восполнить? Похоже, у самого певца нет на то ясного ответа. Как нет его и у режиссера шоу Франко Драгоне – мастера, прежде прославившегося на постановках цирка Du Soleil. Это о сотрудничестве с ним 12 лет мечтал Филипп (см. статью «Филипп Киркоров готов уйти со сцены»)...
А впрочем, что гадать о будущем, если только-только закончена большая сегодняшняя работа. Шоу со зрелищной стороны вышло очень эффектным. Филипп шесть или семь раз менял костюмы (дизайнер – Валентин Юдашкин), представая то дэнди в белоснежной одежде, то бравым гусаром, то боевиком компьютерной игры, то батюшкой-царем, то царским шутом, то престарелым Дон Жуаном с бурным прошлым. Балет чаровал эротическими пассами точеных балериньих ножек, сражал эпическим размахом массовых плясок. Декорации переносили в королевский дворец, или в голубые «айвазовские» небеса, или наоборот, в пышное подземное барокко метро, или фантастической лестницей уводили к самой луне. Зрелищной кульминацией стал номер «Дископартизаны», где живой Филипп выплясывал вместе со своим кордебалетом, а его изображение подмигивало с огромной колонны-экрана, а потом превратилось на ней в весело подпрыгивающий громадный… скелет. Вот уж вправду «незапный мрак иль что-нибудь такое».
Затраченные миллионы евро видны невооруженным глазом. Правда, почему-то поскупились на живой оркестр. Понимаю, обеспечить качественное звучание – дело непростое. Но разве сильно проще стыковать мертвый звук оркестровой фонограммы с живым голосом певца?
Предвижу здесь хихиканье скептиков: какой живой голос, разве можно спеть 35 песен, не прибегая к фанере? Злопыхатели еще и подкрепят «аргументом»: да у Филиппа, когда он просто говорил в микрофон, голос прерывался – а когда пел, все было тип-топ.
Но давайте не верить скептикам, а считать, что речевой голос Киркорова прерывался от волнения. Все-таки петь для него привычнее, чем говорить.