В квартирке на Малой Почтовой улице каждое утро рано просыпается, чтобы весь день работать, 78-летний мужчина. Он ловко управляется с компьютером и командует женой, и не догадаешься, что он ничего не видит, пока не встанет и не отойдет от рабочего места. Когда-то Валентин Николаевич Железняков снимал кино, получал призы, преподавал во ВГИКе. Он снял большинство фильмов Алова и Наумова. А до этого работал химиком на секретном заводе, откуда всегда порывался уйти. Но шансов покинуть "ящик" у Валентина Николаевича было только два: либо забеременеть, либо умереть. Иначе из этого мира, как из бандитского, не отпускали...
БЕРЕМЕННОСТЬ ИЛИ СМЕРТЬ
Валентин Николаевич родился в 1930 году в Москве. Отец был военным, семья моталась с Дальнего Востока на Север и обратно. Потом вернулись в Москву, война, смерть отца, двое младших братьев на руках, работа, и наконец долгожданный мир и возможность учиться...
- Мне очень нравилась химия. И я пошел в химический техникум, а когда его окончил, меня распределили в НИИ Главгорстроя. Я думал: ну что, НИИ... Буду анализировать бетон и краску.
Оказалось, под таким нейтральным названием - НИИ Главгорстроя - скрывается секретное предприятие Курчатовского института, "ящик". Железнякову пришлось подписать бумагу о том, что он никогда никому не расскажет, где работает. Иначе грозит статья "Измена родине". Выбора не было.
- Я работал там четыре года. Никакой техники безопасности, всего мы хлебнули: и полоний, и уран, и торий, и плутоний, больше половины моих товарищей умерли. В то время атомную бомбу уже создали, а водородную еще нет. Водородную делали как раз на Курчатовском. Торопились обогнать США. Обогнали... Я сразу, как попал туда, понял, что работать там не хочу, да и работа сама по себе не моя. Не химик я по натуре. Но из ящика нельзя было уйти. Оттуда женщину отпускали только в декрет, а мужчину - только вперед ногами.
И все-таки Валентин Николаевич нашел в системе лазейку. Кроме беременности и смерти сотрудника Курчатовского института в СССР от повинности могло спасти только одно. Он сбежал учиться. "Учиться, учиться и учиться" было можно. Это было простительно. Когда уходил, коллеги не могли поверить, что из такого перспективного места, как их "ящик", можно стремиться в какое-то кино. При Сталине страна выпускала только семь фильмов в год. За бомбами будущее, за кино - нет. Так искренне считали инженеры Курчатовского. Многие из тех, кто отговаривал тогда Железнякова, еще примут свою дозу радиации и умрут.
С "ЯЩИКА" - НА "ЯЩИК"
Несмотря на всего семь фильмов и полную бесперспективность кино в сравнении с производством бомб, конкурс во ВГИК был громадный. И не только на актерский факультет. Абитуриенты-операторы поступали по несколько раз, тратили на это годы, самые настойчивые не сдавались. Железняков поступил сразу. Помогли феноменальная зрительная память и профессия химика. В 50-е годы абитуриенты сами обрабатывали кинопленку, собственными руками готовили раствор. Отбеливание, засветка - сложнейший химический процесс и серьезная часть творческого конкурса. Многие талантливые операторы сыпались именно на этом этапе.
Уже дипломная работа Железнякова получила "Серебряного льва" Венецианского кинофестиваля. Впервые диплом ВГИКа получил такой высокий приз. После ВГИКа Железняков попал на телевидение.
- Приходили люди, приносили заявки, и мы должны были с этими людьми, которые считались авторами сценария, ехать и что-то снимать. Авторы были самые разные: актеры-неудачники, военные, был даже один директор кладбища - ну совершенно случайные люди! На их фоне мы были профессионалами и снимали все, что хотели.
Сначала Железняков снимал новости, потом короткометражки и музыкальные клипы, потом взялся за полный метр. Телефильм "Прелюды" был тонкой и печальной историей любви. И у самого фильма была трагическая судьба. Фильм получил приз в Англии и США как лучший телевизионный фильм. Но, как часто бывает, успех навредил Железнякову. Папа Римский заказал себе несколько копий. Как только власти узнали об этом, то велели уничтожить все копии и смыть негатив.
- Чиновник, когда он в панике, безумен. Но одну копию я успел все-таки сохранить.
Потом был "Мосфильм". Там у Железнякова была "Операция "Трест" и Гран-при на Всесоюзном фестивале телевизионных фильмов в Ленинграде, а потом на Железнякова посыпались премии. Если уж премия полюбит человека, так это навсегда. Из 30 фильмов, которые он снял за свою жизнь, треть получила высокие призы.
"ВОВА, ОСТАНОВИСЬ!"
На "Тиле Уленшпигеле" Железняков впервые встретился с Аловым и Наумовым.
- Если Наумов - это бесконечная выдумка и фонтан, то Алов - это железная логика. Каждый из них с максимальной силой выражал это свойство, а вместе они составляли единство противоположностей. Алов мог просто сказать: "Вова, остановись!" И Вова останавливался...
После "Тиля" они сняли вместе еще 6 фильмов, в том числе "Тегеран-43".
- Вот и все. Потом я начал терять зрение. 50 лет поминутно смотрел то в темноту (в камеру), то на яркий свет. Когда я полностью ослеп, перестал преподавать. Вы помните, как начинается "Тиль Уленшпигель"? В начале фильма слепые падают в яму. Я не хотел, чтобы это было про меня. Я не хотел, чтобы слепой вел зрячих.
Про талантливого человека в кино говорят: "У него есть глаз". И это не имеет никакого отношения к анатомическим особенностям и клинически стопроцентному зрению. У Железнякова есть глаз, и глаз этот совершенен - неважно, видит ли он, чувствует или помнит.
А новые фильмы, которые он уже никогда не увидит, ему покадрово пересказывают его ученики. Награды, приглашения и DVD со всего мира Железняков получает до сих пор. Потом выбирает, кого номинировать на "Золотого орла". Сейчас он пишет книги об операторском мастерстве. Раньше записывал себя на диктофон, расшифровывали родственники, потом нанимал людей за деньги, ведь он должен был рассказать другим все, что знает сам, и тогда ученики установили ему программу, которая переводит голос в текст и наоборот и разговаривает голосом патриарха Алексия II. Работать так ему совсем не трудно. Все кадры мирового кинематографа он помнит наизусть. Как слепой человек может знать покадрово все шедевры неореализма и новой волны? А Железнякову удивительно то, что нас это удивляет...