Мамочка (в тюрьме и на зоне закрепилось именно это слово) может, конечно, отдать ребенка на волю - родным и близким, никто ведь не заставляет держать его за решеткой. Но, во-первых, такое у нас наступило время, что лишний рот никому не нужен - даже детский, даже родным. Во-вторых, многие женщины предпочитают оставлять ребеночка при себе... На то тоже две версии: одну мне приходилось слышать от охраны, другую - от самих женщин.
Первая версия явно отдает цинизмом, но сбрасывать ее со счетов нельзя. У мамочки куда больше послаблений режима, чем у любой другой подследственной или осужденной. Многие, отправляясь на суд, берут с собой младенцев. Понятно зачем: может, судья попадется жалостливый.
Но почему бы не поверить и женщинам, утверждающим, что расстаться с младенцем не дает им материнское чувство? Я задавала вопрос провокационный: могла бы ведь отказаться от ребенка в роддоме? Не лучше бы ему было в чужой семье или на худой конец в детском доме, чем за решеткой, здесь, а потом за колючей проволокой на зоне?
Ответ всегда получала один и тот же: как, мол, вообще вы смеете такое предположить?..
А не запредельно ли - беременной участвовать в преступлении? Или, оставив младенца бабушке, в здравом уме идти на заведомо противоправное "дело"?
Впрочем, дело суда - судить или, если закон позволяет, оправдывать.
* * *
...Ну вот мы уже подъехали к единственному в Москве женскому следственному изолятору - почти в европейском стиле... И даже музыка во дворе, не какая-нибудь, а классика. Правда, лязганье тяжелых замков, режущий скрежет открывающихся железных дверей все равно забивает Моцарта.
В этом СИЗО - полторы тысячи женщин. Как говорит исполняющий обязанности начальника Дмитрий Клименко, должно быть в два раза меньше (хроническая болезнь нашей страны - строим, строим, а никак не хватает тюрем!).
В двух специальных камерах - 15 детишек до двух с половиной лет. Работники СИЗО вспоминают случаи, когда приходилось принимать роды прямо здесь, но это как исключение. Женщин вовремя отвозят в роддом, в камеру возвращают через сутки. Младенцев привозят позже - как посчитает врач. В ожидании родов в этом СИЗО сегодня 12 женщин.
Подарки, что привез Российский детский фонд, вымерялись в буквальном смысле этого слова на каждого малыша. Пакеты довольно объемные, все - подписанные. Председатель фонда писатель Альберт Лиханов выкликивает имена и фамилии ребятишек. Те жмутся к мамам, а некоторые совсем еще груднички - им привезли памперсы, о которых мамочки могли только мечтать, слушая телерекламу. Дети постарше сразу примеряют обновки: платьица, куртки, колготки - все новенькое, с иголочки.
Красота. И тоска. Камеры, конечно, хорошие, чистенькие, вместо железных решеток на окнах нечто вроде жалюзи. Мамы не жалуются. День их проходит в хлопотах за детьми, с ними гуляют, играют, спят. Кормят и тех, и других, разумеется, не с общего розлива - какие бы материальные затруднения в этом смысле ни испытывал следственный изолятор. Кроме детских вещей, Российский детский фонд привез в СИЗО медикаменты. Они сразу поступили в санчасть с особой пометкой - детям.
- Они же не виноваты, что их жизнь началась вот так, - говорит Альберт Анатольевич обступившим его женщинам. - Мы хотим, чтобы наш нормальный поступок вы восприняли как пожелание вам спастись. И спасти ваших детей. Пусть они вырастут здоровыми и счастливыми и никогда не окажутся в вашей ситуации...
* * *
Мы отходим в сторонку с Катей (фамилию не спрашиваю умышленно, ведь с ней жить и ее дочери Ане). Молодая - здесь все почти молодые. Красивая - здесь все так или иначе интересные женщины. Катя ошарашивает сразу: она четвертый год в СИЗО. Да, да, Анюту родила в неволе, "заехала", как она выражается, "с животом". И взяли ее, значит, с места преступления "с животом", где уже жила маминой жизнью девочка. Что эта девочка, еще не рожденная, могла чувствовать, нетрудно представить: мама обвиняется в преступлении, за которое не каких-нибудь два-три года дают, а 15 лет. Хотя Катя надеется, что кассационная жалоба сделает свое дело и срок "скостят", если вообще не освободят, ведь сама она, рассуждает, не убивала - лишь "невольно присутствовала".
Кате - 25 лет. Успела окончить кондитерское училище. Потом "моталась" между городами, куда разъехались разведенные родители. Успела и замуж выйти. Погубила ее, считает, любовь. Но это, отмахивается, запутанная история.
Я не настаиваю. Но не могу скрыть удивления, когда узнаю, что рожденный в СИЗО ребенок - уже второй. Первый - с отцом. К ней не ездят. Катя не обижается. Наоборот, рассуждает: "Я должна освободить их от себя. Пусть живут полноценной жизнью. А что будет со мной - не знаю. Если срок не "скостят" и рожденная в СИЗО Анюта попадет в детский дом, выйду из заключения злой и жестокой. Может, даже убийцей выйду".
Вот такой поворот. Разговоры с другими женщинами оказались не легче.
* * *
Венера (да, такое вот имя) тоже ждет рассмотрения кассационной жалобы. В московском СИЗО она с четырехмесячным сыном Кириллом. Дома, в Уфе, с родными остались еще трое детей. "Села" вместе с мужем. У него уже вторая судимость, и дали ему 21 год заключения. Венере - пять. Зачем "помогала" мужу? Не спрашивайте. По глупости. Ведь все было: работа, дом. Она глубоко задумывается. Наконец произносит: "Семья разрушена. Хочу воли, чтобы растить детей. Больше ничего не хочу."
КОММЕНТИРУЕТ АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ:
- Эти младенцы расплачиваются за грехи своих матерей. И разве они одни? 14 тысяч несовершеннолетних ждут решения своей участи в других следственных изоляторах. Причем некоторые сидят за украденную утку. Мальчишка есть хотел, вот и украл. Ему бы уши надрать и выпустить, а он год сидит.
В следственных изоляторах вообще не должно быть детей. С ними надо вести ювенальное разбирательство. Но у нас в стране многие просто не знают этого слова. Российский Детский фонд, общественная организация, как ни поразительно, - единственный член Международной ювенальной юстиции. Хотя это дело - не столько общественности, сколько самого государства.
Детишки, рожденные в СИЗО, с трех лет пойдут в дом ребенка. Потом в детский дом. Заберут их оттуда, нет - никто не знает. Чаще не забирают. Но отказаться от детских домов пока невозможно. Положение в стране таково, что по семьям (единственное спасение) социальных сирот не раздашь. Сейчас "апробируется" система так называемых приемных семей. Но там еще очень много недоработок. Поэтому не стоит отказываться от того, что у нас уже есть, - семейных детских домов. А то получится, как с пресловутой коллективизацией... Я уже знаю примеры, как семейные детские дома срочно "перекомпостируются" в приемные семьи, а у них ведь совсем другой статус и положение. Или... Новый районный начальник в Курской области объявил: приемным семьям (а они финансируются из местных бюджетов) платить не буду, сдавайте сирот обратно в детдом. Доходит до анекдотов. Печальных, правда. Местная администрация заставляет подписать "договор-подряд" на воспитание стольких-то детей. Словно на откорм поросят.
С удовольствием бываю в семейном детском доме Сорокиных. Сейчас там 57 душ. Целый колхоз. Глава семейства рассказывал как-то... Едет в район за хлебом, загружается, так его "Москвичонок" до земли опускается. Во сколько надо хлеба! Черный берут. Они там без баловства выросли.
Сейчас детские вопросы "разбросаны" по всем ведомствам. И никто ни за что всерьез не отвечает. Поэтому надо тут навести порядок. Собрать весь пучок проблем в одни руки. Вы думаете, в стране нет людей, у которых за таких вот детишек душа болит?
Мы намерены продолжать благотворительную акцию "За решеткой - детские глаза". Вместе с Российским детским фондом. Следующим маршрутом газеты "Труд" намечены СИЗО для несовершеннолетних. Цель - организация учебы ребятишек....