Актер Александр Галибин рассказывает о метаморфозах в голове и на голове
На недавнем фестивале стран СНГ и Балтии «Киношок» Александр Галибин завоевал Главный приз в конкурсе совместных проектов. Его сценарная заявка «Золотая рыбка» была единогласно признана самым ярким и перспективным замыслом среди десятков других работ. Сейчас Галибин готовится к постановке этого российско-казахстанского фильма, параллельно продолжая сниматься как актер. Эта ипостась его творческой судьбы преподносит ему немало сюрпризов. Так, во время нашей встречи актер отсвечивал тщательно выбритой, будто отлакированной лысиной.
— Александр, что у вас на голове происходит? Это элемент нового имиджа?
— Это элемент актерской профессии. Я недавно закончил съемки в фильме «Бесы», где сыграл губернатора фон Лембке — одну из знаковых фигур великого романа Достоевского. Моя каждо-дневная прическа в стиле «ежик» не соответствовала эпохе, и режиссер Владимир Хотиненко велел стричься. В итоге я постригся наголо, вернее, побрился. Но пока я снимался в «Бесах», мне предложили еще одну роль, потом еще одну — и цепочка потянулась. Так что «лысый период» у меня затянулся и какое-то время про-длится еще. Но я ничего не имею против. Он означает отсутствие пауз в работе, во время которых можно было бы отрастить волосы. Одна беда: буду в декабрьские морозы ходить с обледенелой лысой головой.
— Съемки «Бесов» проходят в атмосфере секретности. Расскажите немного об этом проекте, который обещает быть весьма громким.
— У меня от съемок осталось очень хорошее послевкусие. Володя всегда славится хорошей атмосферой на площадке и прекрасным подбором актерской команды. Больших тайн не открою, но скажу, что Верховенского играет звезда «Ленкома» и очень востребованный киноактер Антон Шагин. Его отца — не нуждающийся в представлении Игорь Костолевский. Ставрогина — популярнейший Максим Матвеев...
— Отличный кастинг. Но Хотиненко как-то проговорился мне, что видит в роли Ставрогина Джонни Деппа...
— Были такие идеи. Почему Джонни Депп? Потому что за ним тянется имидж этакого клоуна. От участия зарубежной звезды Володя в итоге отказался, но идея некой эксцентричности происходящего, такого непреходящего российского бреда — она осталась как стилеобразующий элемент фильма. Такое прочтение романа может быть весьма интересным. Достоевского подчас воспринимают как сурового реалиста, но в «Бесах» есть еще и много иронии, народной смеховой культуры — об этом подробно писал Михаил Бахтин. Володя пошел как раз по этому пути, который мне, не скрою, близок. Я сам как-то ставил в Швейцарии со студентами спектакль «Преступление и наказание», и нам через балаганную смеховую культуру удалось, как мне кажется, передать то психологическое, социальное напряжение, которое есть в романе.
— Давая согласие на ту или иную роль, вы тщательно готовитесь, погружаетесь в эпоху или полагаетесь на актерскую интуицию?
— Всегда изучаю материал. Стараюсь все знать про время, про героя. Но тут одна ловушка есть. Когда Глеб Панфилов пригласил меня сыграть Николая II в фильме «Романовы. Венценосная семья», я прочитал все, что было доступно на тот момент об императоре, его окружении. Но когда начал сниматься, ничего не получалось. И чем больше я старался, тем было хуже. Стоял даже вопрос, чтобы меня заменить. У нас с Панфиловым состоялся серьезный разговор, он пытался спасти ситуацию.
«Что, начитался?» — спросил Глеб Анатольевич. «Да», — честно ответил я. «Надо все это побыстрее забыть, — жестко сказал он. — Иначе у нас ничего не получится». И я забыл все прочитанное в течение буквально двух дней. И постепенно стало получаться. Потому что режиссеру нужен актер, человек со всеми потрохами, а не его отвлеченные знания. Тарковский, как известно, вообще мало кому давал читать сценарий. Он говорил: мне нужен актер вот с этим лицом, с этими глазами, с этой душевной органикой, и я его буду передвигать в пространстве фильма, как и куда мне нужно. Но я тем не менее всегда основательно готовлюсь к роли. Стараюсь наработанные знания переплавить в эмоции и в себе, в своем нутре найти то, что нужно для создания образа.
— На съемочной площадке в качестве актера вы сами режиссируете свою роль или стараетесь быть глиной в руках режиссера?
— И то и другое. Я ведь получил два классических образования. Актерское — у народного артиста СССР Рубена Агамирзяна. Он возглавлял в Питере Театр Комиссаржевской, в котором в основном работали его ученики. Мы были воспитаны в уважении к тому, что делает и говорит режиссер. Его слово — закон. Это мы в себе несли, это чтили. Потом я получил режиссерское образование у Анатолия Васильева — сначала в ГИТИСе, потом в Школе драматического искусства. У Васильева я проникся уважением к артисту, пониманием того, что ты как режиссер имеешь с актером тонкую двухстороннюю связь. Поэтому когда я работаю артистом, стараюсь отдавать инициативу режиссеру. Но если возникают какие-то идеи, могу ненавязчиво их предложить.
Например, недавно я снимался в главной роли в шестисерийном телефильме «Грибной царь» по замечательному роману Юрия Полякова. Мы с опытным режиссером Михаилом Мамедовым работали в плотном контакте. Некоторые эпизоды, творческие решения, не скрою, инициировал я. Но поскольку они гармонично входили в концепцию режиссера, то были им приняты. С другой стороны, я сейчас работаю со вгиковской студенткой, которая ставит фильм по мотивам Стейнбека. Многое в этом проекте кажется мне необычным, новым, неожиданным. Но я доволен, что в свои почти 60 лет могу быть полезен молодому поколению, у которого свой язык, своя аудитория, свой зритель.
— А кому вы адресуете свой будущий режиссерский проект — фильм «Золотая рыбка»?
— Всем, кому это будет интересно и важно. А посвятить его я хотел бы своим родителям. Это очень дорогой для меня замысел. Я начинал работу над фильмом еще семь лет назад. Мы были практически в запуске, но тут мне предложили возглавить Театр имени Станиславского. И я оказался перед выбором: фильм или театр. И я выбрал театр, в котором проработал три года и в котором удалось многое сделать. Потом был известный конфликт с труппой, у меня как раз заканчивался контракт, и я отчетливо понимал, что дальше в театре мне оставаться нельзя. И спокойно, без обострения ситуации ушел.
За последние годы я много снимался, играл и ставил в театре. Но мысль о «Золотой рыбке» не отпускала. Это щемящая история о первых послевоенных годах, о русской семье, оказавшейся в Казахстане. Двое голодных пацанов, надорвавшаяся от работы мать, отец-фронтовик, который лежит в больнице: Эта история не связана напрямую с моими родителями, они не были репрессированы, их не высылали в Казахстан. Но мои отец, мать, все мои родственники пережили ленинградскую блокаду. Отец потерял всю свою семью, оставшись в 12 лет с братом на руках. Их эвакуировали в 1942 году, баржу, на которой они плыли, разбомбили. Брат отца погиб, отец выплыл. Потом был детский дом, ремесленное училище, ну и дальше как у всех. Вот об этом времени, об этих святых людях, о горькой цене Победы мне и хочется снять кино.