Литературный обзор
Что остается от писателя? Конечно, книги. Мысли, тревоги, воспоминания, свидетельства о друзьях и недругах. Порой этот пристальный взгляд на канувшую в темной воде истории жизнь дает больше, чем многотомные собрания классиков, торопившихся воспеть эпоху.
Мария Бурас «Истина существует. Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников»
Совсем недавно рядом с нами жил гениальный лингвист Андрей Зализняк. Мнение «истина существует, и целью науки является ее поиск» принадлежит именно ему. Почти два столетия длились споры о происхождении «Слова о полку Игореве» — подлинник это или имитирующая древность подделка? Проведя фонетический, орфографический, морфологический и синтаксический анализ текста, Зализняк доказал его первичность. Теперь коллеги и друзья написали о том, что поняли об обычной жизни этого необыкновенного ученого. Чтобы что-то заслужить по гамбургскому счету, нужен истинный талант, угодливости и пронырства не требуется, считал (наивно?) он. Блистательный расшифровщик новгородских берестяных грамот, на которых чуть не потерял зрение, обличитель фоменковских фокусов с хронологией человечества, Андрей Анатольевич умел раскопать истину из-под груды противоречивых суждений. А как это сделать, рассказал в беседах с другим великим математиком-лингвистом Владимиром Успенским, тоже включенных в сборник.
Евгений Замятин «Лица: публицистика»
Проектировавший ледоколы (один потом переименовали в «Ленина»), инженер из Лебедяни Евгений Замятин (1884-1937) был еретиком и обличителем неправедного. Его волновали «неразвитость и нераскрытость личности в России». Русскому человеку нужны особо «крепкие ребра и особенно толстая кожа, чтобы не быть раздавленным тяжестью того небывалого груза, который история бросила на его плечи».
В сборнике — статьи о литературе и революции, зарисовки о братьях по цеху: Сологубе, Белом и Чехове, о Горьком, выросшем из романтического бродяги в «литературного протопопа», о Блоке, который был весь из «тумана белых ночей и «Медного всадника», с бледным уставшим лицом на своем последнем вечере в БДТ: Озябший, тифозный Петербург — и бесконечное провозглашение великой цели. На ненависти строить будущее нельзя, а настоящие книги делают бунтари и мечтатели. Как уверяет Замятин, литература — это матрос, посланный на мачту в бурю: Будто сегодня написано.
Семен Ласкин «Одиночество контактного человека»
Семен Ласкин — писатель из докторов, как Чехов или Булгаков. Окончил Первый ленинградский мединститут, много лет работал врачом и писать начинал о людях в белых халатах. Но и медицина, и литература были лишь ступеньками к главному предназначению — к расшифровке того искусства, что в советские времена таилось подо льдами. Он открывал Филонова и Малевича, устраивал выставки совсем забытых художников, восстанавливал историю ленинградского авангарда...
Впрочем, «Одиночество контактного человека» — это не статьи об искусстве, а выдержки из дневника с комментариями его сына, историка Александра Ласкина. Отец вел дневник всю жизнь, так что было из чего выбирать. Здесь любопытнейшие свидетельства о друзьях — Василии Аксенове и Илье Авербахе (тоже, кстати, медиках по образованию), о Данииле Гранине и многих других знаковых фигурах ушедшей эпохи. Негромкие свидетельства внезапно канувшей жизни, оборвавшейся вместе с бытом, заблуждениями и надеждами советского человека. Документ, от которого почему-то щемит сердце.