Мужчины в элегантных белых костюмах, а девушки в темных пиджаках и белых в складочку юбках производили сильное впечатление. И буквы на майках, тогда для многих иностранцев незнакомые, еще трудно выговариваемые - СССР - смотрелись непривычно. Но именно с этих Олимпийских игр наши спортсмены заставили остальной мир если не любить, то уж точно уважать "этих русских".
А олимпийцам из СССР нужны были только победы. Других результатов они, среди которых было немало воинов-победителей второй мировой, просто не знали и знать не хотели. Надо было доказывать, что и в спорте мы, неведомые новички, первые. И в первую неделю в Хельсинки это прекрасно удавалось. Опережали даже лидеров, с которыми десятилетиями никто и не соперничал: американцы шли в неофициальном, но таком важном для всех командном зачете на небывалом для себя втором месте. Западные спецы хватались за голову: фантастика! Что будет дальше?
Внешне суровый, однако, как оказалось, дальновидный швед, президент МОК Эдстрем в такие минуты думал: "Наконец-то появилась сила, которая внесет полезную интригу в великие Игры. Посмотрите хотя бы на эту статную русскую девушку с очень красивой головой со стрижкой в колечках". Этой девушкой была Нина Ромашкова, которая потом станет значиться первой нашей олимпийской чемпионкой Ромашковой-Пономаревой. 20 июля она так мощно и так легко запустила свой диск, что стадион в Хельсинки взревел. Первая разыгрываемая олимпийская медаль впервые стала нашей! Олимпийский рекорд Ромашковой и второе-третье места, которые заняли Елизавета Багрянцева и Нина Думбадзе. В воздухе запахло триумфом.
Все шло хорошо, но дальше началась политика. Пройдя первую половину олимпийской дистанции блестяще и опережая американцев на 142 очка, наши столкнулись, тоже впервые, с непонятным. Судьи будто сговорились, сорвались с цепи. Засуживали по-черному. Особенно страдали штангисты. Тяжеловес Аркадий Воробьев так долго держал штангу, ожидая пока арбитры засчитают вес, что даже упал в обморок.
Битва гигантов завершилась вничью. Равное количество очков в общекомандном зачете, но по количеству золотых медалей мы отстали от американцев - у нас 22, у них 44.
А самым трагическим эпизодом на Играх стал футбол. Видно, именно этому виду спорта с самого начала суждено было оставаться не всегда для нас счастливым. В решающей игре нам нужно было во что бы то ни стало обыграть югославов. Ведь это их президент Тито считался злейшим врагом Сталина. В архивах найдена даже телеграмма вождя на двух листах, в которой требовалось выиграть, и только выиграть. Но проиграли, и это было горе. Не только для болельщиков. Стареющий Иосиф был еще могуч. Курировавший спорт Берия доложил ему о деталях проигрыша с дрожью в голосе. Но обошлось для той суровой поры, где многое завершалось выстрелом или ссылкой, довольно мягким решением. Команду ВВС, из которой в сборной было больше всего игроков, расформировали. Старшего тренера Аркадьева с позором уволили. Футболисты возвращались домой чуть не тайком. На вокзале их никто не встретил, и вздохнули с облегчением: ждали-то черного "воронка". Впрочем, через четыре года в Мельбурне наши выиграли. Но это уже совсем иная история.