В Третьяковской галерее в торжественной светской обстановке вручили международную премию Montblanc de la Culture Arts Patronage Валерию Гергиеву. Став первым за 20 лет истории награды россиянином (ранее ее удостаивались лорд Ротшильд, Джеки Чан и другие), Валерий Абисалович поделился с нашей газетой своим взглядом на культуру и на то, как цивилизованное государство должно ее поддерживать.

— Валерий Абисалович, где вы храните внушительную коллекцию своих наград и как намерены распорядиться суммой в 15 тысяч евро, которая прилагается к премии Montblanc?

— Я пока не построил хранилища с особым режимом влаги и температуры для наград, подумаю над этим вопросом. А эти средства я, естественно, направлю на какую-нибудь полезную акцию — например, приезд в Петербург трех-четырех молодых артистов. Каждый день все острее и острее я ощущаю потребность понять, нет ли еще какой-нибудь возможности еще что-то сегодня сделать для молодежи. Когда то, в конце 80-х, мне показалось важным рассказать всему миру, что есть Евгений Кисин, Максим Венгеров, Вадим Репин. Кажется, недавно были маленькими звездочками и Анна Нетребко, и Ольга Бородина. Ныне они певицы глобального масштаба. Я уверен, у нас много талантливой молодежи, которая сегодня с большим нетерпением и напряжением ждет своего шанса. Но сейчас ситуация в мире становится крайне опасной для настоящего искусства, когда даже правительства традиционно самых культурных стран — таких как Германия, Италия, Голландия или Франция — не раздумывая урезают бюджетное финансирование культуры, которое всегда там было очень весомым. И тут роль меценатства становится еще более ключевой. К счастью, у России нет триллионных долгов. И мы очень надеемся, что правительство не сократит финансирование культуры. Даже, может быть, найдет возможность немного его увеличить.

Тут я хочу вернуться к оригинальному значению слова «меценат», то есть «патрон». Моими патронами были Джордж Шолти, Святослав Рихтер, Питер Устинов. В трудные 90-е годы, будучи молодым руководителем Мариинского театра, я пытался понять, каким путем надо идти. И именно Рихтер, глядя на меня в упор, сказал мне: «Вам надо поставить «Парсифаля». И позже подсказал мне, какой, на его взгляд, должна быть постановка «Китежа»: Постановки Мариинского театра стараются не уводить публику от традиционно прекрасного, упоительного мира искусства. Поэтому я как могу сохраняю в репертуаре спектакли «Хованщина», «Мазепа» или «Садко». Если мы уничтожим эти спектакли, кто придет и сделает, например, «Хованщину»? Может, как Москва думает, это будет Митя Черняков? Но я из-за него не стану убирать спектакль Федоровского. И в этом заключается не только здоровое чувство консерватизма, но и просто любовь к красоте.

— Вы уже побывали в историческом здании Большого театра, открывшемся после ремонта?

— Да. Причем задолго до того, как прошла информация, что билеты будут стоить по 5–10 тысяч евро. Я оказался тем бедняком, которому разрешили войти туда бесплатно. Это было месяца полтора назад. И от того, что я увидел, у меня остались самые хорошие ощущения. Не могу прокомментировать спор о том, сколько там осталось подлинной бронзы. Я вошел в зал — он сверкал золотом, но акустики зала я пока не слышал. Мне очень хочется, чтобы творческий потенциал Большого театра соответствовал тем великим традициям, которые мы любим и чтим.

— Вы собираетесь продолжать патронировать конкурс Чайковского?

— Мне уже давно поступило такое предложение. И я продолжаю заниматься судьбой конкурса и его победителей — лауреаты конкурса Чайковского провели очень активные месяцы. Но я делаю это спокойно и неброско. И фактически в каждом городе, где я выступал, я стремился задействовать лауреатов. Сегодня золотая медаль конкурса не является главной целью для начинающих строить свою карьеру музыкантов. Они хотят получать ясные и лестные контракты, дающие возможность выступать на лучших сценах мира.

Притом я убежден, что лауреаты конкурса Чайковского должны появляться не только в европейских, американских, азиатских концертных залах, но и в российских городах. Думаю, это вполне справедливая постановка вопроса для страны, проводящей столь грандиозный конкурс и вкладывающей в него громадное количество сил и средств.