Вообще-то странный вопрос. Любить Родину, Отечество — чувство естественное, не любить — аномалия. Но сегодня ярлык наймитов и вражеских агентов лепится налево и направо. В недоумении от голосования по поправкам к Конституции? Спрашиваешь, почему российские миллиардеры богатеют даже в пандемию, почему воруют все больше, почему цены не ползут, а летят, что случилось с Навальным, — и сразу в ответ вопрос с прищуром: на чью мельницу льешь воду?
Виктор Ерофеев, писатель
— Если патриот приравнивается к тем, кто думает, будто Родина, государство и народ — одно и то же, дело пахнет ложью. А если человек любит свою страну и желает ей всего лучшего, если он с болью воспринимает ложь и несправедливость и не готов с этим мириться, то такой патриотизм по мне. Увы, параллельно нарастают нетерпимость системы к критике и стремление людей к правде. И либо мы придем к нормальному правовому государству, либо гайки завертят до срыва резьбы.
Дмитрий Аграновский, адвокат
— Даже если все негодяи объявят себя патриотами, понятие патриотизма от этого не будет дискредитировано. Негодяи завтра перекрасятся, а нормальный человек так и останется патриотом, любящим свое Отечество и живущим по правде. Критики наших реалий это не отменяет. Сегодня государство, власти все более нетерпимы, склоны повсюду видеть «предателей». По мере ухудшения экономической ситуации эта тенденция, когда идет борьба не с негативными явлениями, а с критиками, будет усиливаться. Почему-то вспоминается фраза: «В советское время врали честнее».
Максим Шевченко, журналист
— Считаю себя патриотом страны, которой нет. Я патриот идеального Небесного Отечества, которое не имеет отношения к собранию карьеристов на верхних этажах власти в России. Апостол Павел призывал не искать града земного. Нужно стремиться к Граду Небесному. Иначе не могу — какой тогда я христианин? А главный наймит Запада в России — ее руководство. Деньги, дети, близкие и квартиры наших чиновников и крупных бизнесменов за границей.
Леонид Радзиховский, публицист
— В дни присоединения Крыма был взрыв нетерпимости к другому мнению, но тогда не требовалось административных усилий — большинство было на стороне государства. А сейчас система ветшает, даже лояльный к руководству ВЦИОМ фиксирует снижение доверия к президенту почти вдвое за полтора года. И оснований переломить ситуацию не видно: пряников не хватает, остаются кнуты. Их-то и применяет слабеющий режим. Уже нет возможности позволять себе роскошь терпеть какое-то «инакомыслие». Разговора по существу проблем не получается — система способна лишь огрызаться и клеймить. А вообще-то человеку свойственно быть патриотом. Каждый, кто живет в доме, старается его оберечь, соблюдает чистоту, проветривает помещения. Того же нормальный гражданин хочет и в масштабах страны.
Евгений Гришковец, драматург, писатель
— В нашем обществе само слово «патриотизм» оказалось сильно дискредитировано — то ли от частого употребления, то ли от попыток придания ему совсем другого смысла. Я смело зову себя патриотом, но всегда вынужден оговариваться, уточнять, что имею в виду. Если коротко — это про любовь к Родине до самозабвения.
