Странные мысли приходят иногда в голову: кто все-таки был прав в том далеком споре, Белинский
Странные мысли приходят иногда в голову: кто все-таки был прав в том далеком споре, Белинский или Гоголь? В письме Гоголю по поводу "Выбранных мест из переписки с друзьями" Белинский утверждал, что русский народ по сути своей безрелигиозный, полон лишь предрассудков и слишком непочтительно думает о попах, а Гоголь в своем ответе, впрочем, никогда не отправленном, поражался слепоте Белинского и его нежеланию увидеть нашу с вами глубокую религиозность.
В пасхальную ночь я зашел в случайную для себя церковь Покровского бульвара, какую-то необычную, миражную, что ли: внизу была трапезная, ярко освещенная, и много на столах куличей, ходили в большом количестве принаряженные дети и подростки, а на втором этаже шла праздничная служба, и так пели красиво, что я сразу подумал: надо бы чаще заходить, а то суета, времени нет, а тут все сразу куда-то отодвигается и понимаешь, сколько в тебе наносного, даже не вслушиваясь в слова, а по состоянию, по колебанию воздуха, и такой начинается, как говорится на сленге, "приход", что чувствуешь вот эту самую невостребованную религиозность, которую так неистово отрицал Виссарион. Я вышел довольно скоро, куда-то торопился и долго еще ходил, был теплый весенний дождь, с этим ощущением: надо бы как-то иначе жить.
Но не получается.
А не получается, потому что у тебя в жизни здешней, сегодняшней завязываются совершенно другие связи. Потому что ты все свои силы отдаешь разборкам с близкими и далекими людьми или с их функциями, все стараешься выяснить сложные отношения и, хотя понимаешь, что никогда с этим не разберешься, все разбираешься и разбираешься. На следующий вечер, например, я выяснял с отцом вопрос свободы слова в России, однако и так, изначально, было понятно, что ничего из свободы слова здесь не вырастет, потому что народ не дорос, незрелое общество, больше того, вообще нет гражданского общества. Казалось бы, в Пасху лучше поговорить о том, что смерти нет или что ее можно смертью попрать, но как-то об этом неудобно говорить, неприлично, если у нас изношенные вконец пассажирские самолеты и притесняют телевидение. А может быть, его не притесняют, а оно само себя притесняет, как та вдова у того же Гоголя, которая сама себя высекла. А мой отец, государственный человек, никак не мог понять, что время так изменилось, что о государстве как-то неловко говорить, как-то немодно, а надо лучше обогащаться в частном порядке, потому что с государством все равно ничего хорошего в обозримом будущем не будет, если мы составляем это государство.
Разговоры о вечном откладываются на потом, и смешон Гоголь со своими моральными наставлениями, если здесь никто не может жить по морали, иначе тебя самого смерть попрет. Но если вечное уплывает на потом, то как же может вызреть то самое общество, которого все никак не дождется интеллигенция, и как прекратятся воровство и обман? Заколдованный круг.
А в пасхальный понедельник мне почти случайно попадается ученый японец, который мне говорит, что они, японцы, - нерелигиозные люди, на радость Белинскому, но при этом у них все получается. У них, оказывается, все держится на вкусовых ощущениях: невкусно врать и невкусно, когда в доме у тебя грязь. Как их к этому приучили без веры в Страшный суд, а у нас и Страшным судом, и налоговой полицией пугают, а все равно вкус к правильной жизни не вырабатывается?
Тогда закрадывается простое решение. Может быть, из-за того у нас все недоразумения, что нам такое предназначение выдано: жить неправедно. Африканцам, например, дан свыше приказ жить в нищете, индусам - любить йогу, бразильцам - устраивать карнавал, а нам определено базарить и безобразничать.
Выходит, следовательно, правы оба великих по-своему литератора. Мы безрелигиозны - поэтому не думаем о вечном, но мы и религиозны - а потому не думаем, как создать нормальную цивилизацию. То есть все хорошо, мы все в себе, как никто другой, совмещаем, но в любом случае мы не думаем.
А вместе с тем хорошо, например, подумать о том, что первая Пасха нового века объединила праздники христианских церквей: и западных, и православной, что миру вроде бы подан знак о неком единстве, но в этой сумасшедшей здешней жизни, когда вечно надо то воевать с татаро-монголами, то бороться за свободу телевидения, то ждать часами или сантехника, или "скорую помощь", нет сил размениваться на абстрактные вещи, на всякие споры между Белинским и Гоголем, хотя как зайдешь на минуту в те колебания струй, рожденные пасхальным пением, думаешь: Господи, как же неправильно я живу...
А сверху тебе говорят: не японец ты, чтоб жить по-другому.