- В последние годы он работал, казалось, сутками, - вспоминает Светлана Дмитриевна. - Виктор Захарченко, руководитель Кубанского народного хора, говорил: "Геннадий, куда ты спешишь, всю работу все равно не переделаешь". А он все гнал и гнал, будто чувствовал, что времени остается в обрез. Недоумевавшим замечал, добродушно усмехаясь в свою роскошную бороду: "Как я все успеваю: и концерты давать, и передачу снимать, и журнал делать, и музыку сочинять? Да сам не знаю. Видно, в моих сутках не 24, а 36 часов. А если серьезно, делом, по-моему, только так и можно заниматься. Это ведь со стороны кажется: чего тут особенного? Поездил по деревням, нашел музыкантов-самородков, сам взял в руки гармонь - вот передача или концертная программа и готова. А на самом деле труд каторжный. Но скажи я сейчас: мол, устал, бросаю все - да меня мои же гармонисты и поколотят. И правы будут. Когда мы только начинали делать передачу, то никто и не предполагал, что по сути затевается движение, в которое втянется Россия. Казалось бы: ну кому в век электроники гармошка нужна? Вроде тележного скрипа посреди современной автострады. А "скрип" этот, оказалось, сущий бальзам на душу народную. К нам на передачу люди со всех уголков съезжаются. И, поверьте, не ради славы эстрадной едут..."
В номере журнала "Играй, гармонь", посвященном памяти его основателя, есть немало проникновенных строк о Заволокине. Но просто и лучше всех сказала, пожалуй, композитор Александра Пахмутова: "Когда началась передача "Играй, гармонь", это было потрясение. Оказалось, что инструмент этот в народе живет, что есть миллионы людей, для которых гармонь - родное существо".
- В последнее время мы виделись с ним не часто, - говорит мне еще одна женщина, для которой Геннадий Дмитриевич был очень близким человеком, - его младшая сестра Валентина. - У него - постоянные разъезды, съемки, репетиции. Бесконечные встречи с людьми, для которых он зачастую был просто Дмитрич. Он и рубрику в журнале завел "Слышь, Дмитрич", куда собирал все забавные истории, рассказанные ему гармонистами. Но, как только выдавалось свободное время, тут же звонил: "Как дела, Валюха? Чем могу помочь?" Я его всегда таким знала: последнее отдаст, но людям поможет... Наши родители были верующими. А мы выросли без веры. Не знаю, пришла бы я к Богу, если бы не Геннадий. Он первым из нас начал посещать церковь, и, глядя на него, все Заволокины вернулись к вере. А для него с этого шага начался новый этап в творчестве. Стал писать духовные произведения. Особенно много песен написано на стихи иеромонаха Романа, творчество которого брат ценил очень высоко. Разговаривая с людьми о сегодняшних наших проблемах, он советовал: возвращайтесь, милые сограждане, к корням, живите по-русски... Насколько я знаю, куда бы он ни приехал и как бы ни был загружен - всегда находил время для посещения местных храмов. Если узнавал, что требовалась помощь, то старался сделать все от него зависящее.
- Мужа постоянно занимал вопрос: как совместить гармонь и православие, - продолжает Светлана Дмитриевна. - Ведь бывают времена, когда по церковным канонам безудержное веселье неуместно, но передачу-то снимать надо. Он как-то осмелился и к Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II обратился: владыко, а не грех ли играть и веселиться в пасхальные дни? На что тот ответил: радовать человеческую душу - дело, угодное Господу.
Помнится, сразу после автокатастрофы, унесшей жизнь Геннадия, было немало толков. Мол, ушел Заволокин, уйдет и его дело. И хотя пророчества эти, к счастью, оказались ложными, надо признать, что какие-то основания для них все же были. Сам Заволокин года два назад с горечью говорил автору этих строк, что передача не очень уютно чувствует себя на ОРТ. С негодованием отзывался о разухабистой, ернической "Семеновне", которая, кому-то казалось, начинала вытеснять "Гармонь" с телеэкрана...
К счастью, передача "Играй, гармонь" - по-прежнему одна из визитных карточек нашего телевидения. И по-прежнему ее ведут Заволокины - Настя и Захар, дочь и сын Геннадия Дмитриевича. Правда, все мои попытки связаться с ними оказались безуспешными. Сначала они были на съемках в Орле. Оттуда должны были отправиться в Уфу. После Уфы их уже ждали в другом месте. Что ж, работа в бешеном ритме через "не могу" - это вполне по-заволокински.