- Комментаторы теряются в догадках, пишут, будто этот ваш шаг вынужденный, связанный с травмой плеча.
- Травма в 2007 году действительно была. По классической формуле "поскользнулся - упал - очнулся - гипс". Причем у себя дома, что самое нелепое. Но уже через полгода я полностью восстановился. Решение оставить скрипку связано не с этим. Впервые в жизни у меня появилось много времени на размышления, и я понял: в этой жизни надо что-то менять. Сколько можно продолжать рутину - скитаться по странам, давать по 80-90 концертов в год?.. А меньше нельзя, потому что скрипка - инструмент ревнивый, чуть ослабишь к ней внимание - не простит, будет капризничать. Помню, увлекся барочной скрипкой - это другой, хотя и внешне похожий на обычную скрипку инструмент. Особенно сильно отличается у нее смычок. На таких играли в эпоху Баха, когда аудитории были маленькие, не требовалось наполнять звуком громадный зал на 3 тысячи мест. Как же трудно потом было возвращаться к обычной скрипке! То же самое повторилось, когда я решил освоить альт. Он размером побольше, совсем другое растяжение пальцев, после берешь скрипочку - она кажется просто игрушкой, непонятно, как на ней играть... Меня тянуло попробовать что-то новое. Одно время даже увлекался электроскрипкой.
- Как Ванесса Мэй?
- Не без ее влияния. Хотя я думал об этом еще до нашей единственной встречи с Ванессой, которая меня окончательно раззадорила. Встреча прошла в Мюнхене на вручении музыкальной премии "Эхо", которую нам обоим присудили. Как раз объявили мой выход. Иду на сцену, а Ванесса - со сцены, за кулисы. Эффектная, в белом платье. И я сказал: "У тебя такая замечательная скрипка, дай попробовать!" Что вы думаете? Не дала. Правда, и я бы свой инструмент вряд ли кому дал. Но все-таки у меня Страдивари, а у нее - кусок пластмассы. И эта пластмасса ей так же дорога, как мне - Страдивари.
- Не боитесь, что из элитного скрипача вы можете превратиться в заурядного дирижера?
- Во-первых, ко всему, что делаю, привык относиться самым серьезным образом. Я брал уроки у великолепного специалиста, профессора Папяна - ученика великого ленинградского педагога Мусина, у которого учились Темирканов, Гергиев. Сейчас усиленно изучаю симфонии Брамса, Брукнера, Шостаковича, Малера, Чайковского... Во-вторых, не навсегда же я оставляю скрипку. Пройдет 2-3 года - и так же, как после альта, вернусь к ней, получив новый опыт, который всегда на пользу.
- А ваше увлечение бодибилдингом тоже помогает в музыкальных делах?
- Вот уж нет. Лет в 19 я действительно тренировался, но у меня есть особенность: мышцы накачиваются очень быстро, я буквально раздуваюсь на глазах. И после двух недель тренировок я не смог довести смычок до колодки - мешали бицепсы! Тогда я понял, что интенсивные занятия спортом не для меня.
- Как же тогда быть с мечтой, о которой вы неоднократно говорили, - освоить мотоцикл и пересечь на нем Америку?
- Она так и осталась мечтой. Хотя отчасти я ее все же реализовал. Некоторое время назад мой друг, композитор Биньямин Юсупов, написал для меня альтовый концерт. Это очень необычное сочинение, в нем я, между прочим, должен был играть на электроскрипке, импровизировать в стиле рок и даже танцевать танго. Специально брал для этого уроки танца... И вот, в импровизационных частях я имитировал рычание "Харлея-Дэвидсона". (Смеется.)
- Неожиданно еще одно ваше увлечение творчеством Аллы Пугачевой.
- Это не просто увлечение. Алла Борисовна, сама того не зная (мы незнакомы), оказала на меня большое влияние. Помню, например, когда учил "Вариации на оригинальную тему" Венявского, в голове звучало ее "Озеро надежды". И это дало мне особые музыкальные краски, глубину чувств.
- Сейчас у нас многие ругают Пугачеву за уклон в кабацкий стиль.
- У меня не было возможности так пристально следить за ее недавним творчеством. Но уверен, что это тоже от желания попробовать себя в новом амплуа. Мне оно очень понятно.
- Видели номер Димы Билана на прошлогоднем "Евровидении", где с ним выступали фигурист Евгений Плющенко и венгерский скрипач Эдвин Мартин со скрипкой Страдивари?
- Я видел их шоу. Честно говоря, все время молился, чтобы ничего не случилось, чтобы Эдвин не поскользнулся и не разбился вместе со скрипкой.
- Ваша мама написала о вас книжку. Не обиделись на нее за какие-то излишне откровенные пассажи?
- Что вы, у меня замечательная мама. Без моих родителей, без бабушки и дедушки, как и без моих педагогов Галины Степановны Турчаниновой и Захара Нухимовича Брона, из меня бы ничего не вышло. Единственное - мама очень уж открыто написала о некоторых моих сердечных увлечениях. (Хохочет.)
- И это вызвало конфликты?
- Нет, ничего страшного. Я ведь пока в поиске своего счастья.