Дорогая редакция, наверное, по нашей сегодняшней жизни таких писем, как мое, в редакционной
Дорогая редакция, наверное, по нашей сегодняшней жизни таких писем, как мое, в редакционной почте немало. Но, думаю, те, кто обращается к вам, хотят доверить наболевшее. И, конечно, надеются: любимая газета поддержит. Вот и я пишу вам.
Всегда возмущалась, когда кто-то в разговоре, хуля все и вся в нашей жизни, отзывался: "Эта страна, в этой стране". Считала, что это - моя страна, в которой я родилась и живу. И государство тоже мое. Только в последние годы все больше задумываюсь о том, что значат для страны и государства такие простые люди, как я и мне подобные. Выводы самые неутешительные: пасынки мы. Более всего убивает отношение к молодым парням, не бегавшим от армии, по долгу и совести служившим Родине. Эти непонятные чеченские войны... Взрывы снарядов на военных складах. Гибель целыми батальонами. И даже целыми кораблями. Сколько молодых жизней унесли эти трагедии, сколько калек и инвалидов осталось один на один со своим горем! Уверена, по своей беде знаю: никому из этих простых парней государство не отдало свой долг, не помогло. И один из этих ребят - мой сын, Андрей Майданиченко.
Три года назад после окончания Калининградского высшего военно-морского училища он попал служить на Тихоокеанский флот, во Владивосток. По работе приходилось сопровождать грузы снарядов для флота. Несколько раз побывал в Чечне, доставлял тела погибших моряков их родным. После одной из командировок получила телеграмму: "Ваш сын, Андрей Майданиченко, в результате взрыва серьезно пострадал и в тяжелом состоянии находится в больнице". На билет во Владивосток из подмосковного Дмитрова, на лекарства для сына собирала по крохам у соседей: ни одно военное ведомство, ни одно официальное лицо не взяло материальные расходы на себя. Более того, трагедия с сыном по военным документам была определена как ... несчастный случай, ДТП. За эти три года сыну было сделано несколько операций на мозге, он сменил несколько госпиталей. Денег не то чтобы на дальнейшее лечение, а просто на еду нет. Военная страховка и выплаченные Министерством обороны долги по зарплате, но уже после августовского кризиса 1998 года, - сущая подачка. Как, впрочем, и наша общая пенсия - 1700 рублей. Правда, выдали еще сыну в Управлении социальной защиты коляску как инвалиду первой группы. Только к чему она, если с седьмого этажа, где мы живем, на ней не спустишься, а предоставить нам жилье на первом или хотя бы на втором этаже никто не собирается? Слепой, парализованный сын, отдав свой гражданский долг государству, сегодня никому не нужен. Недавно он сказал мне: "Мама, лучше бы я погиб вместе со всеми".
Пожалуйста, опубликуйте мое письмо: может, кто-то обратит на сына внимание и поможет ему?