.jpg)
Санкт-Петербургъ Опера привезла в Москву диковинное творение Бизе
Традиционный участник фестиваля «Видеть музыку» театр Санкт-Петербургъ Опера, уже радовавший нас такой западной редкостью на русскую тему, как «Петр I, или Невероятные приключения русского царя» Доницетти, продолжил дело, привезя на этот раз в стены московской Геликон-оперы «Ивана Грозного» Бизе. Изумительная партитура гениального композитора добавила любопытные штрихи к его портрету. Но и вновь подтвердила старую истину: великого произведения без большого человеческого содержания не создать даже гению.
Фигура Ивана Грозного – подарок для художника. Но только, конечно, если этот художник ставит перед собой задачу, соразмерную масштабу избранного персонажа. Пусть этот масштаб и имеет, мягко скажем, не только положительное измерение. Мы знаем удачи на этом пути – например, в «Псковитянке» Римский-Корсаков с огромной серьезностью подошел к раскрытию образа одного из самых противоречивых русских правителей. Теоретически можно представить себе и другое решение – гротеск, который, пожалуй, для западного «отстраненного» сочинителя, не столь погруженного в детали российской жизни, даже более естественен. Правда, именно в связи с Иваном мне на память не приходит ничего (а какую роскошную оперетту мог бы написать о нем, например, Оффенбах!), но упомянутый в начале моих заметок «Петр» Доницетти представляет собой шаг в этом направлении, и достаточно удачный.
Увы, Бизе избрал некий срединный и, кажется, не слишком продуктивный путь. Правда, поначалу, когда его Иван бегал по горам Кавказа (где никогда на самом деле не был), грозя карами за неотдачу приглянувшейся ему дочери черкесского князя Темрюка (которую в реальности овдовевшему после смерти первой жены царю сосватали вполне мирным способом), я надеялся, что нелепая завязка сулит нечто вроде оффенбаховых комедий. Надежду эту изрядно подкосил брат Темрюковны с неожиданным варяжско-русским именем Игорь, отправившийся «спасать» попавшую в русский «плен» сестру. Дальше мои расчеты последовательно рушили мелодраматическая сцена с заступничеством за Темрюковну «сестры царя монахини Ольги» (кто такая? У реального Ивана вроде бы был только брат), зловещие антицарские интриги боярина Юрлова (также не существовавшего в природе), обморок царя от сознания подлости некоторых подчиненных (подумайте, какая кисейная барышня в шапке Мономаха!), наконец непонятно с чего, но все же вспыхивающее в сердце Темрюковны большое ответное чувство к Ивану.
Нескладуха вышла такая, что даже симпатизировавшие Бизе театры дружно ее забраковали, и раздосадованный композитор порвал партитуру. Ноты, правда, сохранила жена, однако опере пришлось ждать середины следующего столетия, чтобы быть поставленной в Бордо и некоторых других городах. А полная партитура восстанавливалась с таким трудом, что лишь нынешняя постановка Санкт-Петербургъ Оперы стала по сути мировой премьерой всего пятиактного произведения.
Но что же делать, чтобы хоть частично оправдать эту вампуку? Спасти дело мог только режиссер с изрядным чувством юмора. И такой мастер, как Юрий Александров в содружестве со своим давним единомышленником, художником-постановщиком Вячеславом Окуневым, оказался на этом пути небезуспешен, представив нам зрелище в духе лубка, где и головокружительные горные кручи, и наскоро сколоченные стены Кремля, и пестрые наряды селян, и даже могучие накладные брови горских воинов будто взяты из народных книжек «про старину», да еще и поданы с откровенным подколом.
Но, конечно, главное оправдание – музыка Бизе. Чья гениальность и в этом ходульном сюжете никуда не делась. Ты буквально таешь, слушая дуэтные фиоритуры Темрюковны и царского пажа Булгарина, очаровательную тему любования царя Темрюковной, дивный дуэт Ивана и Темрюковны с хором в сцене выбора невесты, прямо-таки духоподъемный итоговый гимн «Боже, храни русскую землю»…
Более того – за десяток лет до главного творения Бизе, «Кармен», то тут то там уже вспыхивают его предвестья: в зловещем марше заговорщиков Юрлова слышатся шаги пробирающихся через горы контрабандистов, болеро (!) Булгарина заканчивается почти так же лихо, как цыганская песня и пляска Кармен, монолог тоскующей по родному Кавказу Темрюковны в начале четвертого действия звучит репетицией вдохновенной «горной» арии Микаэлы, а в момент противостояния царю той самой правдолюбицы Ольги так и ждешь, что она бросит презрительное – «Ну что ж, убей – или дорогу дай»…
Поблагодарим же обладательницу сочного сопрано Олесю Гордееву (Темрюковна), звонкоголосого тенора Владислава Мазанкина (Игорь), достойного представителя русской басовой традиции Антона Морозова (Юрлов), зажигательную Ларису Поминову в обаятельной меццо-сопрановой роли Булгарина… Да и для баритона Владимира Целебровского (Иван) не пожалеем добрых слов: в этой бесконечно далекой от психологической правды интриге его неожиданно нервному, прямо-таки «достоевскому» герою пришлось настолько несладко, что, возможно, сбило с голоса часть необходимой царственной стати, которую желаем певцу в следующих исполнениях восстановить. Разумеется, поклон хормейстеру Игорю Потоцкому, а особенно – дирижеру-постановщику Александру Гойхману, собравшим воедино и эффектно поднесшим публике этот пестровато разукрашенный, но очень «вкусный» музыкальный торт.
После которого, признаюсь, мое первое, совершенно непреодолимое желание было – послушать «Кармен». Ну хотя бы последний дуэт, с тем самым роковым «ну что ж, убей». И в который раз поразиться, насколько гениальному Бизе большую часть его жизни не везло с сюжетами. И какое счастье, что все же (пусть под самый конец) повезло, и он создал, возможно, самую великую оперу на свете. Где, в отличие от «Ивана Грозного» ни грана вампуки, а только правда.
P.S. Фестиваль «Видеть музыку» проводится Ассоциацией музыкальных театров России в сотрудничестве с Министерством культуры РФ и Президентским фондом поддержки культурных инициатив.