Один из лучших защитников в истории мирового хоккея отметил свое 60-летие
14 октября исполнилось 60 лет одному лучших защитников в истории мирового хоккея Алексею Касатонову. Во время празднования корреспонденту «Труда» удалось побеседовать с юбиляром.
– Как вы отмечали этот юбилей?
– Праздничный ужин, а потом игра. Ну, условно говоря, игра. В очень товарищеском матче приняли участие друзья – сверстники и ребята помоложе. Тех, кто старше меня, уже сложно вытащить на лёд.
– Чья идея была отдать вас на хоккей?
– Мои мама и папа познакомились на волейболе. Папа играл за «Динамо», мама – за ленинградский «Спартак», в составе которого становилась бронзовым призером чемпионата СССР. Но в тренерскую профессию не пошла, потому что после рождения моего младшего брата стала домохозяйкой. Сначала она меня отдала на плавание, куда я ходил на тренировки старательно, но без энтузиазма. И каждый раз по пути на тренировку или в школу я смотрел – как во дворе ребята постарше гоняли шайбу и завидовал им. Так что, когда нашу секцию по плаванию перевели в другой район, я не сильно огорчился. Я проявил инициативу, записался на хоккей, и родители не возражали. В те годы не было никаких протеже, чтобы родители влияли на продвижение юного хоккеиста в лучшие команды. Хоккей в Ленинграде всегда был популярен. Были сильные команды-конкуренты при мясокомбинате, Адмиралтействе и других ведомствах. Школы финансировались государством хорошо. То есть, мои занятия хоккеем – форма, аренда льда, выезды в другие города на турниры – всё за счет спортшколы. Родители давали деньги разве что на дорогу - я ездил на тренировки через весь город.
– И форму на себе таскали?
– Ну, в моё время в детском хоккее амуниция была не такая громоздкая, как сейчас. Всё помещалось в обычный ранец или туристический мешочек.
– Во времена вашего детства было мало крытых ледовых площадок. Где тренировались?
– Зимой – только на открытых. И играли, и тренировались. Даже при морозе 20 градусов. А на матчах в Горьком (Нижнем Новгороде) играли даже при минус 30. Этот матч должны были отменить. Но мы сами этого не захотели, так как долго туда на поезде добирались. В летнее же время мы тренировались на нестандартной площадке Артиллерийского училища 15х40 метров.
– А в церкви, где тренировались фигуристы, вы катались?
– Нет. Но до прихода в хоккей я плавал в помещении лютеранской церкви Святого Петра, где в советское время был оборудован крытый плавательный бассейн Балтийского морского пароходства. В 1992 годы этот собор восстановили и теперь используют по прямому назначению как храм. Когда уже я закрепился в старшей группе, наш тренер договорился с тренером СКА Николаем Пучковым и начальством клуба, чтобы нас пускали на тренировки в новый тогда «Юбилейный».
– У каждого чемпиона в начале спортивной карьеры на тяжелые тренировки вдохновляли персонажи художественных фильмов про спорт. А кто – вас?
– Меня в наибольшей мере вдохновило, когда я смотрел трансляцию суперсерии СССР – НХЛ 1972 года и снятую по ней кинохронику. На нашей даче был лишь один телевизор, у которого собрался весь поселок. Перед первым матчем рассуждали – с каким счетом наши проиграют. И победная первая игра доставила всем нам наслаждение и оптимизм. И еще, не в меньшей мере, воодушевляли советские фильмы 1950-60-х про войну.
– По приходу в ЦСКА кто из игроков сборной вам помог освоиться в лучшем клубе страны?
– Команда была очень дружная, и все хорошо относились. Но особенно заботливо – Валерий Харламов и Геннадий Цыганков, к которому в пару меня поставил Виктор Тихонов.
– Вы их по имени-отчеству называли?
– По имени не мог. Где я – простой парень, приехавший из Ленинграда, и где они – великие! Но на площадке, чтобы долго не выговаривать, я кричал «Дмитрич!» или «Борисыч!»
– А в клубах НХЛ?
– Самым рьяным антисоветчиком среди них был Петер Штястны, и самым талантливым из братьев. Мы могли спорить друг с другом на политические темы, но хоккей и общие задачи в одном клубе нас объединяли. Кстати, когда в 1980 году в составе ЦСКА возвращались с клубного чемпионата Европы, мы австрийском аэропорту случайно увидели Петера, Антона и Марьяна Штястны. А через пару дней в газетах прочитали о побеге братьев за океан, где они сразу успешно заиграли за «Квебек Нордикс». И если политику не трогать, то я прекрасно с ними общался. Все-таки братья-славяне. Пока я не освоил английский, помогало, что они знали русский. Петер даже помогал мне с переводом. И до сих пор мы с ним дружим. Впрочем, в первом моем клубе НХЛ и другие немало помогали. Генеральный менеджер Лу Ламорелло понимал, что адаптироваться в совершенно ином быту и обстановке сложно, не торопил нас. И ведущие игроки нас хорошо знали еще по выступлениям за сборную СССР, а теперь они стали партнерами. Помогали на площадке, в раздевалке, за пределами ледового дворца. Кроме Петера Штястны, это Кирк Мюллер, Джон Маклаен, Брюс Драйвер, вратарь Шон Бурк – это был костяк команды, так что по прибытию в Нью-Джерси я и Слава Фетисов были с ними хорошо знакомы и быстро сдружились. Первое время я жил там без семьи, и с ними постоянно общался. Кто-то из них постоянно забирал меня на машине на тренировку, а потом привозил домой. Так что из четырех клубов НХЛ с наибольшей теплотой я вспоминаю именно «Нью-Джерси».
– Вы знакомы и даже дружите со многими из известных артистов. Кто из действительно хорошо разбирается в хоккее?
– Лев Валерьянович Лещенко помнит всю историю отечественного хоккея, со всеми подробностями, хотя сам не играл. Саксофонист Игорь Бутман отлично катается и владеет клюшкой. Он вместе со мной занимался в школе СКА, но в группе на два года моложе. У него были неплохие перспективы в хоккее. Но по окончанию школы был вынужден делать непростой выбор между профессиональными занятия музыкой или спортом. У артистов есть своя команда «КомАр». Из известных её игроков, кроме Бутмана, назову Андрея Соколова, Аскольда Запашного, Марата Башарова, Вячеслава Разбегаева.
– Правду говорили про тренеров сборной СССР, что многие их упражнения мастерства не добавляли, а лишь проверяли силу духа спортсменов и отсеивали недостаточно стойких?
– Про Виктора Тихонова точно так нельзя сказать. Виктор Васильевич меньше, чем его предшественники, нагружал большими весами и продолжительными кроссами. Но интервальная скоростная работа тоже наши силы выматывала. Зато потом обеспечивала нам отличную функциональную подготовку. И еще развивала характер. Лично мне с железом работать было легче, чем на беговых отрезках. Понятно, мне при весе 100 кг в этом компоненте невозможно было тягаться с бегунами-стайерами. А с Тарасовым я не работал. Но в любом случае, развитие силы, скорости, выносливости в конечном счете даст прирост мастерства при дальнейшей грамотной работе тренера. Все тренеры сборной умели быстро и точно найти оптимальные составы троек, пар, звеньев. Об этом говорят результаты.
– Какие виды спорта любите, кроме хоккея?
– Как болельщик, смотрю за всеми, где россияне играют. Футбол, волейбол, баскетбол, легкая атлетика, борьба и другие. Многое зависит от того – насколько хорошо ты знаком с представителями нашей сборной. Было время, когда рядом с нами в Новогорске жили художественные гимнастки, так что мы за них особенно болели. И конечно, с футболистами. А потому как костяк сборной СССР тогда составляли киевляне, то ближе других я познакомился с Бессоновым, Демьяненко, Балем, Блохиным, Михайличенко, Яремчуком. Мы когда отдыхали в Крыму, у них там были разгрузочные сборы после чемпионатов мира и Европы. То есть, там встречались с ними в неформальной обстановке. Когда мы приезжали в Киев, они нас встречали в распростертыми объятьями и знаменитыми киевскими тортами. А в Москве мы их принимали. До конца 1990-х мы ходили на ветеранские матчи спартаковцев против киевлян, болели с трибуны и продолжали общаться на банкетах. А с 2000-х видимся все реже и реже, к большому сожалению.
– Олимпиаду в Токио будете смотреть?
– Конечно, все виды спорта мне интересны. Буду за наших болеть. Главное, чтобы всех сильнейших допустили, чтобы обошлось без всяких провокаций. Для спортсмена нет ничего хуже, чем тренироваться, когда не уверен – допустят ли до главного старта. При том, что спортивная жизнь так коротка. Мне трудно представить себя на их месте.