Подмосковная усадьба графов Воронцовых-Дашковых в Быково может исчезнуть как уникальный памятник
В истории и в дне сегодняшнем заповедного уголка отправился разбираться наш корреспондент. Трещины в фундаменте и стенах, сбитый декор, покалеченные балюстрады и лестницы — так выглядит нынче один из красивейших подмосковных усадебных дворцов. Вот-вот зарядят затяжные осенние дожди, и трещины заполнятся влагой. Зимой она замерзнет, разрывая кирпич и белый камень, и шедевр русской архитектуры станет еще на шаг ближе к небытию.
После войны 4-е Управление Минздрава, по-простому «Кремлевка», устроило во дворце туберкулезный санаторий. Номенклатурные больные обитали в графских апартаментах и лечились тут же. Старожилы из местных говорят, что тогда дворец содержался в образцовом порядке. Потом высокопоставленные пациенты перебрались болеть в более современные помещения, в середине 60-х санаторий передали московскому горздраву, в английском парке возвели спальные корпуса и хозпостройки, а дворец начал медленно, но верно ветшать. Еще немного — и превратится в живописные руины.
Остается сожалеть, что прямых потомков у Воронцовых-Дашковых не осталось. Впрочем, тут наследники и по женской линии пригодились бы, они вроде в наличии имеются, хоть и обитают вне пределов отечества. Может, они возьмутся за восстановление родового гнезда? Именно так подмосковное Середниково спасли представители боковых ветвей рода Лермонтовых. В Быково можно было бы создать не менее интересный, а возможно, и более масштабный музей. Ведь потомки воеводы Иллариона Воронцова, получившего эту вотчину от Петра I в награду за верную службу еще в 1704 году, навсегда вписаны в историю государства Российского.
Старший сын Михаил Илларионович Воронцов — вице-канцлер при Анне Иоанновне и канцлер при Елизавете Петровне, Ломоносову покровительствовал. Внук воеводы Александр Романович — видный дипломат, советник Александра I, предвидевший нашествие Наполеона на Россию. Внучка — Екатерина Романовна, графиня Дашкова — сподвижница Екатерины Великой, первый президент Российской академии наук и Академии русской словесности. А правнук, князь Михаил Семенович — храбрый офицер в войну 1812 года и рачительный наместник Новороссийского края впоследствии. Правда, на его безупречной биографии осталось пятно, несправедливо нанесенное Пушкиным. Известная эпиграмма поэта так и прилипла навсегда к этому незаурядному и благородному человеку (Полумилорд, полукупец, / Полумудрец, полуневежда, / Полуподлец, но есть надежда, / Что будет полным, наконец)...
Воронцовы-Дашковы родственными узами были связаны с царским домом и с известнейшими фамилиями — Нарышкины, Мусины-Пушкины, Шереметевы, Шуваловы, Демидовы, Лобановы-Ростовские, Вяземские, Чавчавадзе. Вся история России в истории одного семейства! Чем не тема для музея?!
Но даже если бы владельцами Быково был род никак не отличившийся, дворец сам по себе — жемчужина архитектуры. Некоторое время усадьбой владел родственник Воронцовых — московский генерал-губернатор граф Измайлов. При Екатерине II Михаил Михайлович ведал строительными работами на территории Кремля, пригласив для них архитектора Василия Баженова. Когда работы были остановлены, граф поручил зодчему перестроить свою усадьбу. Баженов создал прекрасный ансамбль — главный дом на высоком холме, причудливая церковь (специалисты утверждают, что это единственный в России православный храм овальной формы, в 1937-м его закрыли, спасибо — не взорвали), пейзажный парк с прудами и множеством «затей»...
После смерти М.М. Измайлова усадьба вернулась к Воронцовым. Владельцем стал внучатый племянник Екатерины Романовны Дашковой. Княгиня, потеряв и мужа, и сына, умолила императора передать ему фамилию Дашковых, дабы род не пресекся, и оставила все свое состояние. Иван Илларионович Воронцов-Дашков, выдающийся дипломат, за веселость был прозван современниками «вечным именинником». По его желанию старый баженовский дворец был частично перестроен швейцарским зодчим Бернаром де Симоном, сделавшим все фасады разными. Южный — чистая классика с портиком и кариатидами (по легенде, вторая слева — портрет возлюбленной архитектора). Западный — готика с впечатляющей башней с курантами и площадкой для телескопа. Северный — пышное барокко с парадной лестницей, восточный — итальянский Ренессанс.
Его сын Илларион Иванович — тоже личность заметная: генерал от кавалерии, воевал на Кавказе и в Туркестане, личный друг Александра III, вдобавок известный коннозаводчик, много сделавший для развития коннозаводческого дела в России. Дворец в Алупке он сохранил, а вот быковский — продал. Не потому ли судьба усадьбы сложилась так несчастливо... В 1917-м ее национализировали и передали детскому дому для сирот красноармейцев. Менялись хозяева, но разграбление дворца шло своим чередом, пока он не стал «кремлевским санаторием». Ну а дальше вы уже все знаете...
Катастрофическое состояние дворца породило массу слухов: перестроят под дом приемов, продают в частные руки, вообще снесут из-за опасности обрушения. Как нам сообщила главный бухгалтер Туберкулезного санатория № 5 Валентина Майстренко, дворец по-прежнему числится на балансе департамента здравоохранения города Москвы. Санаторий закрыт на ремонт как раз ради его реставрации, но проектно-изыскательские работы не начаты. И когда начнутся, не известно. И тут возникает много вопросов. Найдутся ли средства у горздрава на реставрацию здания такой сложности и такого исторического значения? Не заменят ли в целях экономии реставрацию на реконструкцию и не получим ли мы в результате такой вроде бы невинной игры слов новодел вместо исторического подлинника? Не приспособят ли дворец для медицинских целей, сохранив фасады и уничтожив историческую планировку? И главное: насколько целесообразно использовать исторический памятник в качестве медицинского учреждения, если он изначально для этого не предназначался? Не разумнее ли открыть там историко-культурный центр, как в том же Середниково?
На момент выхода этого номера «Труда» в свет ни на один из этих вопросов мы ответов не получили ни от департамента здравоохранения столицы, ни от Министерства культуры.
P.S. Ради эксперимента мы порасспрашивали здешнюю молодежь, знают ли они, кому принадлежала усадьба, кто были эти люди. Только один ответил: каким-то графам. Воронцовы-Дашковы для тех, кому, как любят выражаться с высоких трибун, принадлежит будущее, — всего лишь тени забытых предков. Рухни дворец, они и не заметят этого. Но пока на нем еще красуется мраморная доска: «Подлежит охране как всенародное достояние». Вот такой он, великий и могучий русский язык: «подлежит охране» и «охраняется» — вещи абсолютно разные.