В прошлом году от болезней системы кровообращения умерли более 1 млн россиян. О чем это говорит, поведал доктор медицинских наук, профессор Валерий Володин
Росстат сообщил: более 1 млн россиян умерли в прошлом году от болезней системы кровообращения (БСК) — инфарктов, инсультов, атеросклероза. То есть 697 смертей на 100 тысяч граждан. О чем же свидетельствуют приведенные цифры? Как выглядит ситуация в сравнении с развитыми европейскими государствами? С этих вопросов и начался наш разговор с весьма авторитетным специалистом, президентом Национального центра санитарного просвещения, доктором медицинских наук, профессором Валерием Володиным.
Мой собеседник знает проблемы отрасли, в которой работает более 40 лет, не понаслышке. В советское время был заместителем главврача Центральной клинической больницы 4-го Управления Минздрава, известной как «Кремлевка». В новой России работал одним из руководителей Медицинского центра при правительстве РФ, замминистра здравоохранения, директором НИИ медицинских проблем формирования здоровья населения.
— На первый взгляд, — говорит Валерий Дмитриевич, — дела в медицине у нас идут на поправку. О чем говорят цифры: в 2005-м от БСК скончались 1,3 млн человек, или 905 смертей на 100 тысяч населения. К 2010-му показатель по БСК уменьшился с 905 до 806, в 2012-м — до 737. А в прошлом году еще снизился — до 697. Это значительный сдвиг к лучшему. Но... Пока мы лишь возвращаемся к уровню 1990 года, когда показатель составлял 617 человек на 100 тысяч населения (данные Росстата). То есть до рубежа, достигнутого в РФ почти четверть века назад, отечественная медицина пока не добралась.
Между тем в Германии тот же показатель смертности от болезней системы кровообращения на 100 тысяч населения равен 426 — в 1,5 с лишним раза меньше. Это значит, что жизни 375 тысяч наших соотечественников можно было бы сохранить в прошлом году, если бы мы научились бороться с БСК так, как немцы.
Мой собеседник показывает таблицы, графики, диаграммы, свидетельствующие о значительном отставании нашей медицины не только от Германии, но и от многих других европейских стран. Там БСК добираются до граждан чаще в глубокой старости, а у нас смертность от БСК у 45-54-летних мужчин в 2-3 раза выше, чем в экономически развитых европейских государствах. И потому в Германии доля граждан старше 65 лет составляет 22%, а в России — только 13%. Как тут не вспомнить, что в 1958-1968 годах именно в нашей стране была самая низкая в мире смертность...
— Причины отката хорошо известны, — говорит профессор. — Сложности с доступностью медицинской помощи. Низкая квалификация врачей, особенно первичного звена. Огромный разрыв в уровне лечения между лучшими клиниками и районными больницами. Провальная ситуация с ранней диагностикой и эффективной профилактикой. Агрессивное наступление платной медицины...
Да, мы уже построили сеть высокотехнологичных медицинских центров, но миллионам граждан по-прежнему сложно записаться к врачу в обычной поликлинике. А что уж говорить про село, где кардиологов днем с огнем не сыскать. Именно ранний диагноз, до появления болевого синдрома, дает человеку шанс при БСК на благополучное лечение. Но у нас своевременное выявление болезни — редкость. А потому каждые 30 секунд у нашего соотечественника случается инфаркт миокарда или инсульт. Во многом потому, что врачи и сами пациенты не следят за течением артериальной гипертонии.
Отсюда вопиющее расхождение количества с качеством. По данным Минздрава, в стране набирает ход масштабная диспансеризация, которой охвачены десятки миллионов граждан. Но кардинально проблемы здравоохранения решены не будут, пока доступность и качество медицинской помощи не достигнут современного мирового уровня.
— Высокие технологии — особая тема. Потребности в высокотехнологичной медицинской помощи, дорогостоящем и жизненно важном лечении удовлетворяются в России пока лишь наполовину, — подчеркивает Володин. — В нынешнем году, например, планируется выделить квоты на ВМП для 542 тысяч больных, а необходимо, по расчетам экспертов, вдвое больше. Как же быть сотням тысяч наших граждан, которым нужна сложная операция, но нет ни квоты, ни денег, чтобы самим оплатить лечение? Состоятельные едут за границу. Ежегодно от 70 до 80 тысяч россиян отправляются на лечение в зарубежные медцентры. И не только на операции, но и для проведения исследований, диагностики. Суммарные расходы превышают, по оценкам, миллиард долларов. Но что делать небогатым россиянам? А таких большинство.
Не только за границей, но и в наших обычных поликлиниках и больницах пациентам все чаще приходится доставать кошелек. По словам моего собеседника, принятые правительством правила предоставления платных медицинских услуг ситуацию к лучшему пока не изменили.
— Получается, что лечебные учреждения не заинтересованы в здоровье граждан, ведь чем больше обращений, тем масштабнее финансирование, — удивляется Володин. — Но это же парадокс: поликлиникам и больницам интереснее, если здоровье населения будет ухудшаться. Так может быть, имеет смысл вернуться к старой системе и оказывать в государственных медучреждениях только бесплатную помощь?
Спрашиваю профессора: что делать, если гражданин не удовлетворен качеством медпомощи?
— Есть относительно простое решение, — отвечает мой собеседник. — Надо предоставить жителям страны право лечиться в частной организации, используя при расчетах полис ОМС. Конечно же, лишь в пределах государственного тарифа. А разницу пусть человек доплачивает из своего кошелька. И государство при этом сохранит свои социальные обязательства, упростит управление бюджетными лечебными учреждениями, поможет развитию частной медицинской практики не только в крупных городах, но и малых и средних населенных пунктах.
Пока же россияне все больше тратятся на платные медицинские услуги. В 2012-м официальные расходы граждан в этой сфере в России составили 311 млрд рублей, в прошлом году — 358 млрд, а в нынешнем превысят 400 млрд. Однако есть еще платежи пациентов помимо кассы, так называемые конвертные. Они оцениваются экспертами тоже примерно в 400 млрд. Итого — 800 млрд, огромная сумма!
Да и государство расходует на медицину триллионы рублей ежегодно. И хотя позитивные сдвиги заметны, но масштабы их явно не соответствуют вложенным средствам. Неэффективное расходование средств, по мнению Валерия Володина, во многом обусловлено серьезными организационными просчетами. Здесь есть над чем поработать.