Сумбур и каприз вместо музыки

Директорское кресло в «Новой Опере» имени Евгения Колобова занял Дмитрий Сибирцев

Московские театры постепенно привыкают к методу кавалерийского наскока, каким столичный департамент культуры в последнее время руководит вверенными ему коллективами. Принцип подбора спускаемых сверху новых начальников, кажется, только один: чем более непредсказуема кандидатура, тем лучше. Последним в ряду назначенцев стал Дмитрий Сибирцев, занявший директорское кресло в «Новой Опере» имени Евгения Колобова. Новому начальнику не откажешь в энергии, но вот серьезной стратегии «Труд» за ней пока не обнаружил.

По официальной версии, 43-летний Дмитрий Сибирцев, выпускник Уральской консерватории по специальности «пианист-концертмейстер», совершил головокружительный карьерный прыжок, победив в конкурсе на замещение вакантной должности директора. Но это место освободилось в середине августа, когда не без скандала был уволен прежний директор театра Сергей Лысенко. А господин Сибирцев не скрывает, что кулуарные переговоры насчет этого поста велись с ним аж с апреля. В свете этого задавать вопрос о степени прозрачности подобного конкурса было бы наивно. Как и о том, зачем наши театральные вузы штампуют профессиональных менеджеров, если директорами театров становятся пианисты и скрипачи (аналогичный случай — в театре кукол на Басманной улице в Москве).

Сам Дмитрий Сибирцев в общении с корреспондентом «Труда» то ли самокритично, то ли кокетливо назвал свою победившую в конкурсе программу действий сумбурной (очевидно, намекая на знаменитую статью 1936 года «Сумбур вместо музыки», посвященную творчеству Шостаковича). Кстати, «Новая Опера» — театр муниципальный, то есть живущий на деньги налогоплательщиков, и резонно было бы провести хоть какое-то общественное обсуждение предлагаемых концепций развития. Но обошлись без подобной мелочи. Понятно, что директор — это прежде всего крепкий хозяйственник. Но сын известного советского тенора Александра Сибирцева, успешно работавшего в оперных театрах Перми и Саратова и даже с десяток лет руководившего труппой в городе на Волге, Сибирцев-младший явно стремится к творческому вождизму. Признается: любит, чтобы «в опере было богато, красиво, и хорошо пели», не любит «пьянок-гулянок и КВН» на сцене. Говорит, что приезжает в театр каждый день в семь утра и уезжает в час ночи. Постепенно отсмотрит весь текущий репертуар и сделает оргвыводы. Хочет провести переговоры со всеми оперными театрами Москвы, для того чтобы прекратить хроническую перекличку в названиях премьер, — впрочем, тут же замечает, что с Большим театром продуктивный контакт невозможен.

Только из всех этих трогательных признаний и праведных намерений перспективы «Новой Оперы» и черты ее художественного лица не вырисовываются. Ситуацию усугубляет тот факт, что контракт с Сибирцевым подписан лишь на год — срок, за который сделать что-то путное даже опытному директору, не говоря о дебютанте, нереально. А вот развалить театр, переживающий не самые лучшие времена, можно легко.

Тогда в саду «Эрмитаж» на месте театра «Новая Опера» вполне может появиться какой-нибудь псевдоклассический клуб, например, «НеоОпера» (по тому же принципу, по какому из Театра имени Гоголя одним росчерком пера сделали «Гоголь-центр» с широковещательной, но невнятной программой). Кстати, последняя премьера театра — «Каприччио» (в переводе — «каприз»), когда из изысканной интеллектуальной оперы Рихарда Штрауса сотворили пошлую будуарную историю нижайшего музыкального качества, вполне подходит под эту концепцию. А вот вопрос сохранения традиций уникального дирижера Евгения Колобова, основавшего театр 21 год назад, в данном случае становится неактуален. Любопытно, какой же театр следующий в очереди на подобный ребрендинг по-московски?