Александр Васильев – о новых песнях «Сплина» и о том, что разрушает музыканта
Группа «Сплин» выпускает новый альбом, который называется «Обман зрения» – через три года после предыдущего, «Сигнал из космоса». Даже не слушая новый материал, можно предвидеть, что он будет бестселлером. Хотя бы потому, что другие авторы бестселлеров, Земфира или «Мумий Тролль», пока молчат. Тем более – послушав, что и сделал корреспондент «Труда».
«Обман зрения» – это не обман слуха. Это все тот же «Сплин», пронизанный фирменной васильевской меланхолией, иронией и двусмысленностями. А песня «Петербургская свадьба» вообще написана на стихи одного из самых глубоких современных поэтов – Александра Башлачева. Нет какого-то одного убойного хита в духе прежних творений группы, но сам альбом очень цельный и, несмотря на серьезность заявленных тем (жизнь и смерть, не больше и не меньше), слушается на одном дыхании. Несколько песен уже давно в ротации на радио. Об их форме и содержании – наш разговор с Александром Васильевым.
– Вы нечасто выступаете в Москве. Бережете силы?
– Да нет! Концертов-то в других городах у нас навалом. (Смеется.) Ездим на гастроли по такому примерно графику: три месяца осенью и три месяца зимой-весной.
– Такой режим – вообще-то редкость для известных групп.
– Не знаю, мне казалось, что все так живут. Начать с того, что круглый год в турне – это просто бесполезно. Летом люди не ходят на концерты, это в основном время фестивалей. В декабре тоже не ходят: Новый год на носу. В январе не ходят из-за каникул и отпусков.
– Что же делаете в полугодовой отпуск – по давней привычке ездите в Юго-Восточную Азию?
– Раньше я ездил туда часто. Сейчас хочу что-нибудь другое придумать. Но в любом случае нужно солнце! У нас здесь мало солнца, лета не хватает, среди зимы нужно себя элементарно поддержать.
– Песня «Дочь самурая» навеяна Азией?
– Она навеяна старой историей, теперь уже, наверное, легендой, про девочку, которая после атомных бомбардировок Японии заболела лучевой болезнью. Врачи сказали ей: выздоровеешь, когда сложишь оригами – тысячу журавликов. Она стала складывать. Сложила или нет – точно неизвестно. (Садако Сасаки, оказавшаяся в момент атомной бомбардировки Хиросимы в 1945 году в полутора километрах от эпицентра, в 1954 году заболела лейкемией и через год умерла в возрасте 12 лет. – «Труд») Но вообще со всей восточной эзотерики я «соскочил» года полтора назад.
– Для альбома-посвящения группе «Аквариум» к ее 40-летию вы записали песню «Пепел». Понятно: преемственность поколений в русском роке. Но почему выбрали именно «Пепел» и в таком необычном звучании?
– Выбрали из-за музыки. Из-за гармонии. У Гребенщикова обычно очень правильные гармонии, как из времен барокко. А в этой песне они намеренно неправильные, поскольку в ее создании поучаствовал Сергей Курехин (знаменитый петербургский музыкант-авангардист. – «Труд»). В оригинале он на фортепиано там играет. И играет такое… Короче, когда мы сыграли эти ноты в этом порядке, то просто пришли в ужас. Это разрушение. Я сказал: нет, эту партию мы играть не будем, от этого что-то страшное может случиться… Правда-правда: это все очень серьезно. Курехин же такую музыку играл, которая его разрушала. Он сам себя раскачивал, и в результате нажил очень редкое заболевание сердца.
– Говорят, творчество – вообще разрушительная штука. Вспомните Моцарта, «сгоревшего» в 35 лет.
– В случае с Курехиным – человек он был веселый, но одновременно язвительный и саркастичный. Ему нравилось разрушать что угодно: штампы, стереотипы… Удивительно, как черты нашего характера влияют на наши заболевания. И в итоге – на смерть!
– Но кто-то считает рок-н-ролл, который вы играете, тоже деструктивным.
– Да не знаю я! Даже в самых агрессивных и печальных наших песнях есть мажорные проигрыши – просто чтобы уравновесить настроение, привести все к гармонии и порядку. Я слежу за тем, чтобы мы не свалились в destroy, но и не превратились в патоку.
– Я-то, кстати, не считаю «Сплин» очень депрессивной группой. У вас навалом веселых песен…
– Совершенно с вами согласен! (Смеется.)
– …И вы часто обращаетесь к актуальным новостям. Например, в песне «Гандбол» пели: «Мы больны Газпромом» – как раз когда был скандал по поводу предполагаемого строительства башни «Газпрома».
– Да, был одно время у нас такой прикол. Вместо «Гандбола» просто начинаешь пропевать: «Газпром». И все вокруг понимают, ржут.
– Для вас как питерца это была важная история?
– (Пауза.) Я почему-то был уверен, что небоскреб поблизости от центра не появится. Там полуостров – ну, он не выдержал бы такого строения просто. И город не выдержал бы. Ко мне никто специально по этому поводу не обращался. Но я читал все публикации и письма, и в итоге все сработало: как видите, башню перенесли на окраину, на берег Финского залива.
– А сейчас какие горячие новости хватаете?
– Вот было последнее стихотворение: «Мы пилим бюджет». Оно у нас на сайте висит. Я его до сих пор читаю на концертах залу. И все ржут.
– Что вас вдохновило на новый альбом?
– Меня всегда музыкально вдохновляют The Doors. Но вообще любой альбом – это внутреннее состояние, боль. Что-то накапливается и затем превращается в песни. А вышел новый материал только сейчас, потому что предыдущий альбом был актуальным, долго «играл». Не имело смысла частить.
– «Сплин» всегда отличался особым перфекционизмом в плане звука. К каким ухищрениям вы прибегли при записи «Обмана зрения»?
– Его спродюсировал замечательный звукорежиссер Андрей Алякринский, который работал с Tequilajazzz, «Кирпичами», «Наутилусом Помпилиусом», восстанавливал последнюю песню Цоя, неизвестную. Что касается ухищрений – я лично не хочу ездить работать в Европу, в пафосные места. Меня полностью устраивает питерская студия «Добролет». Фишка этого конкретного альбома в том, что он записывался на айпад. Или по крайней мере пол-альбома. Все не живые инструменты – это все сделано на айпаде. В дальнейшем – смикшировано.
– Кто вас надоумил на это?
– Время.