Как в сегодняшних реалиях звучал бы романс Вертинского «Лиловый негр»?
Новая этика наступает семимильными шагами, стремительно делая недопустимыми слова, выражения и убеждения, которые еще вчера были вполне общепринятыми. Откуда это пошло и куда приведет?
Недавно мы со знакомыми рассуждали, как в сегодняшних реалиях звучал бы романс Вертинского «Лиловый негр». «И снится мне — в притонах Сан-Франциско лиловая афроперсона вам подает манто»? Хотя нет, зоозащитники могут обидеться на «манто». Может, так: «афроперсона подает накидку из экомеха на синтепоне»? Но не оскорбится ли братский китайский народ на уменьшительный суффикс у «китайчонка Ли»? Да и «притон» царапает слух, не лучше ли назвать его «местом встреч с целью принятия недорогого алкоголя и веществ, меняющих сознание»? И вообще, почему лиловый мужик оскорбляет лирическую героиню своей патриархальной помощью? Он что, считает ее слабым полом?!
В «Фейсбуке», где проходило обсуждение реновации романса, что придумали новую настольную игру. Карточки с рандомными словами и фразами, на которые должны оскорбляться игроки. Это, конечно, не более чем шутка. Хотя поводы считать еще вчера приемлемые слова и понятия оскорбительными появляются каждый день. Вникать в каждый случай муторно, проще высмеять излишне ранимое подросшее поколение. Но, боюсь, смехом тут не отделаться.
В этом году Красноярская ярмарка книжной культуры, которая уже 14 лет становится культурным событием всероссийского масштаба, будет посвящена новой этике. О новой этике спорят в сообществах рекламщиков и маркетологов. К примеру, в последние годы российские женщины стали больше зарабатывать. Надо бы признать, что именно женщины в большинстве случаев распоряжаются семейными бюджетами. Однако рекламные кампании с участием молоденьких сексуальных моделей ориентированы прежде всего на мужчин. Неудивительно, что ролик с рекламой пирогов, в котором снялись полуголые мужчины, получил вирусное распространение в соцсетях: это не избито и точно попадает в целевую аудиторию.
Когда американский сервис HBO Max закрыл доступ к легендарной картине 1939 года «Унесенные ветром», чтобы снабдить фильм мини-лекцией по поводу исторического контекста, нынешних оценок гражданской войны в Америке и рабства, в наших соцсетях вскипела волна негодования по поводу «переписывания истории». Хотя, если вдуматься, пересмотр нашего культурного наследия тоже неизбежен.
Современным школьникам так же тяжело читать Тютчева или Брюсова, как нам Тредиаковского. Едва ли можно воспылать любовью к классической литературе, блуждая в дебрях такой поэзии: «Се воспомяновенье прешедшия славы, / Что мучит меня больно. / Ежели бы не имел памяти я правы, / Я б жил здесь своевольно...»
Можно ли проходить «Муму» Тургенева с пятиклассниками, которые ничего не знают о крепостном праве в России и не понимают, почему барыня невзлюбила собачку, а Герасим утопил Муму, а не барыню? Есть ли современным подросткам хоть какое-то дело до того, что видела в своих снах Вера Павловна? И как объяснить школьникам, почему Катерину из «Грозы» надо считать лучом света в темном царстве, а не дурой, которая бросилась в реку вместо того, чтобы подать на развод, расплеваться со свекровью, уехать в большой город, чтобы работать и ни от кого не зависеть?
Представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном менялись и прежде — вслед за изменениями идеологии, экономических реалий, религиозных принципов. В основе новой этики лежит один принцип: бережное отношение к человеку и вообще ко всем живым существам. Иногда его доводят до абсурда, но это естественно, когда изменения происходят слишком быстро.
Хочется дожить до того времени, когда новые этические нормы все-таки устаканятся, избавившись от всех видов чрезмерности. И увидеть, каким станет новый добрый мир.