А сегодня мы беседуем с Георгием Карпенко в теплом двухэтажном коттедже в подмосковном Пушкине. Хозяин показывает хоромы:
- Дом сделал, считай, своими руками. Я же строитель.
Во дворе под навесом яхта с надписью на борту: "Урания". Прообраз того самого парусника "Урания-2", на котором Георгий Карпенко со товарищи первым из россиян в 1999 году прошел от Питера до Антарктиды. Судно сторожит голубоглазый пес Фром - сибирский хаска. Он тычется мне в колени - просит погладить.
- Фром на полюс не ходил. 12 собак, которые были с нами, я пока пристроил в питомник. Тут же, в Пушкине. Один пес погиб в начале похода. Таймыром звали.
- Кстати, а другие добираются до Северного полюса?
- Постоять на Северном полюсе, как и на Южном, можно и особо не утруждая себя. Сел на вертолет, прилетел, выпил шампанского. Туристическая компания все организует в лучшем виде, с комфортом. Я не против таких путешествий, но они не для меня. Есть еще один способ достичь вершины мира, более сложный. Но он тоже не мой. А тех, кто им пользуется, мы называем "градусниками". Их подбрасывают, допустим, на 89-й градус широты. Еще немного - километров 10-15 - и ты на "гвозде", то есть на воображаемой оси, вокруг которой вращается земной шарик.
- Как выглядит эта точка? Наверное, красиво? Не зря же туда стремятся многие. Недавно даже правитель Монако князь Альбер II, как писали в СМИ, "покорил полюс" и даже оставил там флаг своей страны.
- Где сейчас главный символ Монако, я не знаю. По крайней мере, когда мы с Артуром пришли, а это произошло дней через 15 после завершения экспедиции Альбера, то флага не обнаружили. Да и не могли. Уплыл он куда-то. Дело в том, что географическая точка полюса покрыта льдами, которые постоянно дрейфуют. Это в Антарктиде можно воткнуть в снег древко, и оно останется там, пока не занесет снегом. А Северный полюс - это обычная дрейфующая льдина. Ничего особенного. Точно такие же мы видели 56 дней подряд во время перехода. Больше завораживает не сам вид, а то, что все находится в постоянном движении, хоть и незаметном для глаза. Нашу палатку за полтора суток, пока мы ждали вертолет, отнесло на 20 километров к юго-востоку.
- Раз для тебя "ничего особенного" на полюсе нет, тогда ради чего мучиться? Вон, я вижу, на твоем лице красные пятна - следы обморожения. Вряд ли они скоро пройдут...
- После парусной экспедиции в Антарктиду я вдруг почувствовал, что не смогу дальше жить, если не пройду от Северной Земли до Северного полюса, причем автономно. Назови это бзиком, пунктиком - чем угодно, но я бы перестал себя уважать, если бы не воплотил свою идею в жизнь. Поэтому в 2003-м мы со Славой Быстровым из Питера пошли на лыжах. Автономно, преодолев около 1000 километров, мы вошли в тот самый, вожделенный для "градусника", круг. До полюса оставалось 62 километра. Они меня просто извели. Получалось, что вроде я и дошел до полюса, а сам "гвоздь" не видел. Нынче пошел с Артуром Чубаркиным. Он врач. Живет в Тольятти. Собачью упряжку мы выбрали еще и потому, что таким способом еще никто в мире до полюса не добирался. Первым быть мне приятно - у меня тоже есть тщеславие, как, впрочем, и у всякого нормального мужика. А таких "чокнутых" очень много. Когда подбирал напарника для нынешнего похода, столько ребят со всей страны откликнулось!
- Ты постоянно повторяешь слово "автономно". Объясни, что оно значит применительно к вашему с Артуром переходу?
- Это когда ты идешь без помощи и поддержки со стороны. Тебе никто не сбрасывает продукты и медикаменты с вертолета, никто не помогает переправиться с льдины на льдину. С упряжкой идти сложнее. Представь себе поезд длиной 20 метров. Большие нарты. Там продукты, вещи, горючее для примуса. В сцепке с ними двое маленьких нарт. Тоже с амуницией. Стартовый вес - 540 кг. Протащить такую махину через торосы, ледяные глыбы ой как нелегко. Впереди обычно шел я - выбирал маршрут.
- А когда ты ухнул в полынью, собаки попадали в воду за тобой?
- Нет. Они сразу улеглись на снег - отдыхать. Артур уже отвязывал от нарт веревку. Но я успел выгрести и забраться на кромку льда. Мы быстро отбежали от опасного места и начали меня переодевать в сухое. Если бы температура была не минус 30, а ниже, то поморозился бы капитально, а так отделался легким испугом.
- Что самое трудное в таких путешествиях: усталость, боль в случае обморожения и травм, тоска по дому?
- Физические страдания - ерунда. К ним привыкаешь, приноравливаешься терпеть. В 2003 году я, к примеру, отпускал Славку Быстрова вперед, чтобы он не слышал, как я стонал, буквально выл, матерился, заглушая боль в левой ноге. Только дней через 20 боли утихли, и я шел, почти не хромая. Труднее пережить внутреннее отчаяние. Оно, если честно, преследует днем и ночью. Особенно в начале пути. На несколько метров прошли меньше, чем планировали, немного сбились с пути, встретили большие разводы - все это давит на психику и кричит: я не смогу дойти. Добавь к этому переживания о доме, друзьях, семье, "невозвращенных долгах". Можно сойти с ума, но этого не происходит: через некоторое время мозг начинает сам себя защищать...
И еще одну очень любопытную деталь я заметил, - вспоминает Карпенко, - лютый мороз вымораживает злобу. Если ты на кого-то злился, был обижен или сердит, то после похода все эти мелочи куда-то исчезают. Хочется всех обнять и попросить прощения даже за то, чего ты и не делал...