Два корейских чуда
Северокорейский лидер впервые заговорил на публике — и это стало событием мирового масштаба
Во всяком случае эту дичь на полном серьезе пересказывали и комментировали все авторитетные агентства. Как и запуск большой ракеты в честь столетия великого вождя… Вот и меня эти события подвигнули на размышления о роли личности в истории. Корейской — и не только.
Всем известно: рыночная система — это хорошо, а административно-командная — плохо: в Южной Корее живут хорошо, а в Северной хуже некуда. Но когда после страшной гражданской войны Корея окончательно разделилась на социалистическую и капиталистическую, то Северная Корея, хоть и со скрипом, двинулась в гору, а Южная погрузилась в нищету и тотальную коррупцию.
И тем не менее лидер нации Ли Сын Ман в марте 1960-го собрал почти 90% избирательских голосов. Начались массовые демонстрации, схватки с полицией, появились убитые и раненые — в итоге американцы помогли своему ставленнику перебраться на Гавайи. В Корее же после свалки спасителей отечества пришла к власти военная хунта во главе с генералом Пак Чон Хи. Она прижала наиболее неукротимых борцов, расправилась с наиболее намозолившими глаза коррупционерами и «сатрапами», но с 1963 года в стране была снова разрешена политическая деятельность. Так что в новых президентских выборах Пак Чон Хи участвовал уже как глава сколоченной менее чем за пару месяцев Республиканской партии (Конхвадан) и победил с очень небольшим преимуществом.
Далее о нарушениях демократических процедур и прав человека отцом корейского экономического рывка можно рассказывать очень долго, однако чудо превращения разоренной и отсталой страны в богатеющую на глазах и передовую состоялось именно при нем. И что самое удивительное — никакой новой Системы генералу не понадобилось. При Ли Сын Мане были «чэболи» — семейные финансово-промышленные корпорации, занимавшиеся всем на свете, — и при Пак Чон Хи остались «чэболи»; при Ли Сын Мане от предпринимателей требовалась лояльность — и при Пак Чон Хи строптивость отнюдь не поощрялась. Секрет генеральского успеха заключался, по существу, в одном: он действительно желал видеть государство сильным и процветающим, власть была для него не высшей целью, но средством достижения другой, гораздо более высокой цели. Ради которой он был готов рисковать головой и в конце концов ее и впрямь потерял: во время одного из покушений была убита его жена, а сам он 26 октября 1979 года во время очередного политического кризиса был застрелен начальником Центрального разведывательного управления. Можно сказать, на производственном совещании.
В момент гибели Пак Чон Хи немного перевалило за шестьдесят, но за 18 лет его правления южнокорейская модернизация достигла совершеннолетия. Отчего и недовольство его режимом усиливалось не по мере неудач, а по мере успехов: требования политических свобод росли вместе с верой, что теперь-то уж для зажима демократии нет никаких серьезных оправданий.
Никаких экономических америк генерал и подлинно не открыл. Бедных он заставил не бузить, а работать, богатых же — не воровать и не транжирить, а развивать производство. Государственные и межгосударственные льготные инвестиции и выгодные госзаказы получали те, кто справлялся с пятилетним планом.
Государственное планирование тоже выстраивалось без затей. Поскольку подниматься приходилось с нуля, производить начинали наиболее простые вещи, продавая их туда, где за них платили наиболее дорого, — в богатые развитые страны. Вырученные же средства вкладывались не в зарубежные дворцы и футбольные команды (купишь команду — останешься ее тренером), а в новые технологии и в образование, которое позволяло бы населению этими технологиями овладевать.
Для успеха всего-то и требовались люди — могучая кучка держателей власти, всерьез желавшая послужить своей стране. Для нынешних практичных времен это и было первое и главное чудо.