Сэр Роджер Мур: «Хорошая улыбка может сделать вам неплохую карьеру»

Сегодня в Большом зале Консерватории один из самых известных исполнителей роли Джеймса Бонда сэр Роджер Мур сыграет необычную для супершпиона роль рассказчика в знаменитом «Карнавале животных» Сен-Санса. Это событие закроет масштабный виолончельный фестиваль Vivaсello, затеянный молодым, но уже всемирно известным музыкантом Борисом Андриановым. Накануне сэр Роджер, остановившийся в отеле Marriot Aurora, дал интервью обозревателю «Труда».

— Как часто вы принимаете участие в классических концертах в качестве чтеца?

— Это началось примерно 10–11 лет назад, когда я познакомился с Юлианом Рахлиным, который, по сути, ввел меня в мир классической музыки, познакомив с массой интереснейших людей, с некоторыми из них я встретился на фестивале в Москве — это знаменитые виолончелисты Миша Майский, Давид Герингас и, конечно, Борис Андрианов, который меня и уговорил приехать, как некогда уговорил меня Юлиан Рахлин, который сначала просто приглашал меня на свои фестивали и концерты, а потом как бы нев-значай спросил: «Почему бы тебе не стать рассказчиком?» Тогда мы изобразили «Петю и волка», а потом «Карнавал», который я люблю больше всего, потому что это очень смешной опус, и чем лучше ты знаешь музыкантов, с которыми играешь, тем смешнее выходит. Еще я читал письма Чайковского и Моцарта в сопровождении их музыки:

— Этот концерт — часть вашей благотворительной работы в UNICEF. Насколько я знаю, вы пришли к этой идее во время съемок одного из «Бондов» в Индии?

— Знаете, в самом процессе съемок бондианы (как, впрочем, и любого другого проекта, требующего путешествий) есть довольно тяжелые моменты, не связанные собственно с работой. Просто в таких странах, как Индия, всегда есть публичная и приличная часть действительности, в которой, собственно, и происходят съемки, а есть другая, которую стараются спрятать, и она всегда остается за кадром. Мне было довольно тяжело наблюдать этот контраст и чудовищное положение многих людей, живущих на «невидимой стороне», но казалось, что у меня просто нет времени и сил сделать что то, чтобы это изменилось. Но благодаря моей подруге Одри Хепберн, которая представила меня в UNICEF, я понял, что настал момент, когда мне вполне по силам что-то изменить к лучшему. Как вы знаете, UNICEF — это крупнейшая организация, занимающаяся проблемами женщин и детей, и хотя она является частью ООН, она не получает никакого финансирования от ООН. Все делается на пожертвования от организаций и частных лиц. И в данный момент я являюсь фаундрайзером, поскольку я знаком со многими сильными мира сего и к тому же могу привлечь внимание медиа, поскольку одно время я был возмутительно известен как актер. (Смеется.)

— Изучали ли вы «невидимую часть» России?

— Пока нет, но я хорошо информирован о ней и, в частности, о проблемах детей-инвалидов, которые в России, как, впрочем, и во многих других странах, изолированы от общества. Поэтому, путешествуя с моей женой, которая пришла в благотворительность куда раньше меня и сделала там куда больше, мы каждый раз спрашиваем: а где у вас дети-инвалиды?

— У меня есть чудесная запись «Пети и волка», где рассказчиком выступает Шон Коннери, так что даже на поле классической музыки вы неизбежно стали соперниками. Но, кажется, при этом два самых известных агента 007 давно дружат?

— Мы действительно друзья с Шоном. Это началось в тот момент, когда он стал сниматься в бондиане, а я в тот момент играл в детективном сериале «Святой», который был очень популярен. Сначала подружились наши продюсеры, а потом и мы. Прежде всего потому, что на тот момент оба были азартными игроками. А дальше, вероятно, сделала свое дело общность наших актерских биографий, поскольку мы оба начинали в театре на Вест-Энде.

— Сейчас возраст стал основным аргументом для смены актеров в бондиане, однако вы были единственным, кто оказался старше своего предшественника на пять лет:

— Просто я выглядел моложе... (Смеется.)

— Ну, дело, по-моему, было не только в этом. Вам удалось найти свои ключи к этой роли, одним из которых стала ирония:

— Совершенно очевидно, что я не мог играть эту роль так, как это делал Шон. Давайте признаемся честно, что эта роль не требует большого актерства. Про Бонда ничего не известно: кто он, откуда? У него нет особых черт вроде горба или тика. Зацепиться не за что. Поэтому Шон привнес в роль свою индивидуальность, которая, конечно, имеет шотландский оттенок, и его сильный шотландский акцент: «Шбонд, Джеймш Бонд». (Смеется.) А я, конечно, играл англичанина, причем несколько изнеженного. Это ведь у Шона такой вид, что он может кого-то убить, а я выглядел так, что убить могу только с чьей-то помощью. (Смеется.)

— Когда бондиана стала подходить к концу, вы задумывались о том, что будет с вашей жизнью после?

— Честно? Нет. Я вообще не люблю строить планов, а потому практически не бываю разочарован.

— А когда вы служили капитаном в британских войсках в послевоенной Германии, думали ли вы о том, как повернется фортуна? И чем вы ее себе объяснили?

— Вы уже слышали ответ. Я не люблю и не любил загадывать. А что касается рецепта, то я получил его из рук режиссера в том театре, в который я вернулся после службы. Он сказал мне во время репетиции: «Знаешь, ты не очень-то хорош как актер: Поэтому улыбайся!» Хорошая улыбка может сделать вам карьеру. (Смеется.) Вот мой сын, например, у которого постоянно плохие оценки, но его все любят, он был самый популярный парень в классе — не только у ровесников, но и учителей. Я даже как-то спросил у педагога, в чем секрет, на что мне ответили: «У него есть шарм!»