Тираж стремительно нарастал, преодолевая препоны, чинившиеся "Труду" на самом высоком уровне. То определяли "потолок" подписки, то лишали "Труд" бумаги для розницы, что только подогревало внимание публики к газете, которую невозможно было купить в киосках.
ТРУД СОЗДАЛ ЧЕЛОВЕКА
Сегодня это звучит дико, но доходило и до того, что нам запрещали вести агитацию за свою газету в период подписных кампаний. Приезжаем с устным выпуском "Труда" в Березники. Встреча с читателями завершается страничкой юмора. Писатель-сатирик Владимир Тихвинский заканчивает свое выступление шуткой: "Труд создал из обезьяны человека. Отсюда мораль: читайте и выписывайте газету "Труд". Возвращаемся в Москву - а в редакции уже "телега". Некто, следивший за поездкой группы наших журналистов по Уралу, донес "куда надо": дескать, нарушили инструкцию, агитировали за подписку.
Придирались и по другим поводам, особенно когда мы в провинции собирали многотысячную аудиторию, как в городском парке Липецка. Сатирик Стронгин прочитал свою миниатюру. Похоронная процессия. Старушка спрашивает: "Кого хоронють, милые?" - "Милиционера, бабушка". - "Эх, досвисталси, голубчик". Милицию задевать было нельзя. И больше Стронгин с нами не ездил.
ЗНАЙ СВОЙ ШЕСТОК
1972 год. Прилетаю в Кувейт и узнаю, что на днях в Багдад прибывает глава правительства А.Н. Косыгин, чтобы подписать с Ираком договор о дружбе и сотрудничестве. Это первый документ такого рода в арабском мире. Словом, событие важное. Помимо подписания договора, должно было состояться открытие освоенного с нашей помощью нефтепромысла в Южной Румейле - одного из самых богатых месторождений в мире.
В Багдаде вместе с прилетевшим из Бейрута собкором "Правды" Борисом Ореховым мы аккредитовались в иракском министерстве информации. Когда представлялись Косыгину, никаких вопросов насчет присутствия корреспондента "Труда" не было. К тому же за два года до этого я в том же качестве летал из Москвы в самолете советского премьера в Каир на похороны Насера и кое-кому из окружения Косыгина был "лично известен".
Были трудности со связью с Москвой, но помогли работавшие в Багдаде наши военные - дали связь через штаб Закавказского округа. Считал, что задачу свою выполнил, и в приподнятом настроении приехал в отпуск. Встречаю неожиданно холодный прием. "Как, - сурово спрашивает шеф, - получилось так, что ты работал на визите Косыгина в Багдад?" В ответ излагаю приведенное выше. И тут он улыбается: ладно, дескать, ты сработал нормально, но на будущее учти, что "инстанция" определяет, каким газетам освещать зарубежные поездки членов политбюро, а "Труд" в этом случае не значился. Как я понял, главный редактор взял удар на себя, объяснив людям на Старой площади, что я в те дни оказался в Багдаде "случайно".
А чуть раньше я получил "втык" в нашем посольстве в Каире - за то, что "влез не в свою сферу" и взял интервью у генсека Арабского социалистического союза, который в Москве рассматривался как прообраз правящей египетской партии "пронашенского" типа. Было сказано, что и без "не вполне партийного "Труда" есть кому заниматься генсеками...
В ЛЕСУ ЗАЗВОНИЛ ТЕЛЕФОН
Зазвонил не сотовый (в ту пору их еще не было), а обыкновенный телефон-автомат. Вызывали корреспондентов "Труда". Было это в лесу в 25 милях от Лейк-Плэсида, столицы зимней Олимпиады-80.
Не от хорошей жизни мы с редактором отдела спорта Юрием Ваньятом диктовали репортажи ночами из телефонной будки у шоссе, а не из теплого вестибюля мотеля, куда оргкомитет Олимпиады поселил наших газетчиков.
На всех был один телефонный аппарат - у портье. И когда на связь первый раз вышла московская телефонистка, она сообщила: вызываем по установленной очереди. А она, эта очередь, соответствовала пресловутой цековской "табели о рангах" газет. Мы с Ваньятом прикинули: разница во времени с Москвой 8 часов, стало быть, коллеги начнут диктовать свои материалы с часу ночи и до нас очередь дойдет через три-четыре часа. Наутро будем, как сонные мухи. Что делать?
Я вышел на крыльцо покурить. Луна, ели в снегу, сугробы на обочине шоссе, а под фонарным столбом - будка телефона-автомата. Лампа на столбе горит, в будке достаточно светло, чтобы читать текст. В исправности автомата даже в такой глухомани я не сомневался (поломанные мне в Америке не попадались). А главное, по ним не только звонят по всему миру, хоть в Австралию, - на номер такого автомата и вас могут вызвать откуда угодно.
Я вернулся в мотель. "Иерархи" толпились у стойки портье в ожидании своей очереди передавать материал. Загрустивший Ваньят приготовился дежурить у телефона до утра. Говорю ему: "Юрий Ильич, хочешь, покажу фокус? Москва у нас будет на линии через считанные минуты. Айда на улицу, и пусть они тут сидят хоть до второго пришествия".
Мы вошли в телефонную будку. Я нажал "ноль" (оператор), попросил вызвать московский номер, узнал, сколько для этого надо опустить монет по 25 центов, и тут же услышал голос стенографистки Гали Суворовой. "Вы где?" - спрашивает. Объяснил, что к чему, назвал номер автомата, попросил вызвать тут же, повесил трубку, и через минут пять в ночном лесу громко затрезвонил телефон. Нас вызывал "Труд".