Наш корреспондент беседует с вдовой поэта Аллой КИРЕЕВОЙ-РОЖДЕСТВЕНСКОЙ.
- Спасибо "Труду" и его читателям за память о моем муже, - начала разговор Алла Борисовна. - Я сама живу с повернутой назад, в былую жизнь, головой. Вспоминаю все, и кажется, что сейчас я Роберта знаю лучше, чем прежде. Объяснение этому нахожу в его же словах: "Как узнать человека? Бывает, что только после смерти. Это - как о том, сколько лет дереву узнают по кольцам на пне. А дерева нет..."
- Давайте вместе отсчитывать "кольца" жизни. Начнем с первой встречи?
- Мы встретились в Литинституте. Роберт перевелся на наш курс с филфака Карельского университета. Этот застенчивый провинциал (но при этом боксер, волейболист и баскетболист, игравший за сборную Карелии, где до сих пор проводятся Игры памяти Роберта Рождественского), был просто "начинен" стихами. Атмосфера в Литинституте была удивительная. Студенты в застиранных, вытертых спортивных костюмах, стоя на лестницах, читали свои стихи, то и дело слышали щедрое: "Старик, ты - гений!" Роберт был другой. Привлекали в нем доброта и застенчивость.
- Поэтому ваш выбор пал именно на него?
- Отвечу вам его стихами: "Мы совпали с тобой, совпали в день, запомнившийся навсегда. Как слова совпадают с губами. С пересохшим горлом - вода". Мы действительно совпали с ним. У нас во многом схожие судьбы. Мои родители развелись, меня воспитывала бабушка. Я была предоставлена сама себе. То же и Роба. На второй день после начала войны его родители ушли добровольцами на фронт. Отец погиб. Бабушка, с которой он остался, вскоре умерла. Тогда Вера Павловна взяла сына с собой на фронт. А когда немцы были уже под Москвой, Роберта отправили в детский дом. После войны (когда Вера Павловна вышла замуж вторично) у него родился брат, и родителям стало не до старшего сына.
Вот так "встретились два одиночества". Вместе мы прожили 41 год.
- В пик своей популярности Рождественский был обласкан властями, имел почетные звания... Ему это нравилось?
- Многие считали, что Роберт "куплен" советской властью, но на самом деле Роберт просто искренне верил в коммунизм. В ранних его публикациях звучит немало признаний в любви к Родине, к "флагу цвета крови моей".
Однако с властями предержащими у него не всегда были ровные отношения. Вот лишь один эпизод. Николай Грибачев написал стихотворение "Нет, мальчики", которое было направлено против поэтов-шестидесятников, якобы попиравших заветы отцов, а потому обреченных на бесславие. Рождественский воспринял это как вызов и ответил стихотворением "Да, мальчики". Накануне встречи писателей и поэтов с Хрущевым он показал стихотворение тогдашнему парторгу Союза писателей Степану Щипачеву. Тот пришел в ужас, просил уничтожить рукопись. Но стихи были прочитаны, и Хрущев в бешенстве закричал: "Товарищ Рождественский, пора вам встать под знамена ваших отцов!". Последовало наказание, о Рождественском многие старались забыть. Его не издавали, не приглашали на встречи...
Затем секретарю ЦК КПСС Капитонову почему-то не понравилось стихотворение "Утро", в результате Роберт вынужден был вообще уехать из Москвы в Киргизию. Подрабатывал там, переводя стихи местных поэтов на русский язык. Из Фрунзе он прислал мне письмо с такими строчками: "Выхожу один я на дорогу, Предо мной которая легла. Ночь тиха, пустыня внемлет Богу... Это все нам партия дала". Но отношения с властью - это одно, а совсем другое - вера в идеалы. Когда они рухнули, ему жить не хотелось. В одном из последних его стихов есть такие строки: "Я писал от радости шалея, о том, как мудро смотрят с Мавзолея на нас вожди "особого закала" (Я мало знал. И это помогало.) Я усомниться в вере не пытался. Стихи прошли. А стыд за них остался".
- Почти на всех снимках, которые помещены в сборниках его стихов, Роберт Иванович насуплен либо торжественно суров. Он и в жизни был таким?
- Что вы! Его чувству юмора многие могли бы позавидовать. Однажды Роберт, он тогда был председателем правления ЦДЛ, должен был выступить здесь с приветствием. Неожиданно его опередил, выскочив на сцену, абсолютно голый мужчина с портфелем в руках, повернулся к публике задом, на котором помадой было написано: "СП СССР". "Нудиста" увели. Роберт вышел на сцену и, заикаясь, сказал: "В-вы из-звините, что я немнож-жко одет". Напряжение в зале тут же спало.
- А как Роберт Иванович воспринял послеперестроечные события в стране?
- Они его надломили. Помню, ему предложили возглавить редакцию "Огонька". После встречи в ЦК КПСС он вернулся домой совершенно удрученный и сказал: "Алка, у меня нет на это сил". "Откажись и живи своей жизнью", - посоветовала я. Так он и сделал, порекомендовав на пост главного редактора нашего друга Виталия Коротича. Я признательна Виталию, он поддерживал Роберта в его последние годы жизни: публиковал стихи, издавал книги. Хотя "мода на "шестидесятников" уже прошла, да и новое поколение стихами не увлекалось. Роберт оказался невостребованным. Он ни с кем не выяснял отношений, избегал разговоров "по душам". Ушел в свой мир. Вот одно из его стихотворений тех лет: "Будем горевать в стол. Душу открывать в стол... Будем голосить в стол. Будем сочинять в стол... И слышать из стола стон"...
- Интересно, приходили ли ему письма от поклонниц? Отвечал ли он на такие письма?
- Сейчас разбираю его архивы, перечитываю письма, которые он действительно получал мешками. И от поклонниц - тоже. На эти письма Роберт не отвечал. Не потому, что не считал нужным: он искренне удивлялся, как можно объясниться в любви человеку, не зная его.
- А есть ли письмо, которое вы храните как семейную реликвию?
- Это - очень личное. Но я рискну показать вам небольшое письмецо, написанное Робертом. "Милая, родная Аленушка! Впервые за сорок лет посылаю тебе письмо со второго этажа нашей дачи на первый этаж. Значит, настало такое время. Я долго думал, чего бы тебе подарить к этому - (до сих пор не верю!) - общему юбилею. А потом увидел стоящий на полке трехтомник и даже засмеялся от радости и благодарности к тебе. Целое утро делал закладки к тем стихам, которые (аж с 51-го года!) так или иначе имеют к тебе отношение... Ты - соавтор практически всего, что я написал..."
Было время, когда мы, тогда еще совсем молодые, осаждали Политехнический музей, Лужники, ЦДЛ ради встречи с Робертом Рождественским. Уверена, что его стихи были бы интересны и современной молодежи. Но почему-то поэтических сборников Рождественского не видно на прилавках магазинов. Имя поэта незаслуженно "вымывается" из людской памяти. Но ведь есть же те, кто жил рядом с ним, знал его близко. Может, воспоминаниями поделятся его близкие, родные: каким он был в жизни, в любви?
С уважением, Валентина Бабунская, коренная москвичка.