Литературный обзор
Исследованиями национального характера испокон века в нашей стране занимаются писатели. А еще историки спецслужб, переводчики с русского и обратно, киноманы. Зачем они это делают? Точного ответа не найти, но попытаться приблизиться к истокам «рашен безбашен» будет интересно.
Владимир Антонов «Павел Судоплатов»
В своем заявлении с просьбой о помиловании мужа Эмма Судоплатова написала: «Работая исключительно в области нашей разведки за границей и в тылу врага, Судоплатов никогда не имел никакого отношения к репрессиям против советских людей в годы культа личности». После смерти Сталина он был арестован, пять лет провел в психушке и отсидел 15 лет: Вот и попробуйте в этом разобраться: где подвиги, а где преступления. Судоплатов лично взорвал в Амстердаме главу украинских националистов Коновальца, организовал убийство Троцкого, руководил сотнями диверсионных операций во время войны, участвовал в похищении атомных секретов США. Он похоронен на Донском кладбище, где лежит и Соломон Михоэлс, к подготовке убийства которого был причастен этот профессиональный ликвидатор. Такая вот гримаса истории:
Александр Томчин «Русский менталитет. Рашен — безбашен? За что русским можно простить любые недостатки»
Главу «А нам все равно:» автор, он же переводчик, долго живший за границей, начинает с исследования нашего пофигизма, а заканчивает поиском ответа на вопрос, почему мы так доверчивы к мошенникам. На этот счет множество фактов, цитат русских сатириков и наблюдательных иностранцев, небесспорных суждений и остроумных выводов. Такое копание в национальном характере временами раздражает — как, например, замеченные в зеркале морщины. Но куда же от них деться, надо с этим жить. Вот и мы живем с нашим «рашен безбашен»...
Денис Горелов «Родина слоников»
Книгу «лучшего историка кино среди кинокритиков и лучшего критика среди историков» посвященные ждали долго. Он смотрит все и помнит все, что посмотрел. Работает на кинофестивалях и сквозь призму старого кинопроката успевает обозревать в СМИ вышедшее на экраны. И вот, наконец, книжка, называемая то «антологией», то «путеводителем».
Советское кино тут, как положено, поделено на этапы: «сталинизм» (в прологе — «Октябрь» Эйзенштейна), «домострой» второй половины 50-х, вздыбившиеся 60-е, темный городской романс 70-х и «повсеместно-томливое ощущение дискомфорта, сизой и страшной предвечерней мглы» 80-х. Но главное у Горелова — стиль. Несмотря на прилагаемые справки о фильмах означенных десятилетий, его эссе трудно понять, не посмотрев «Красный галстук» или «Строится мост». Этот сборник — скорее социология, чем киноведение. Как страна перед войной пела и пила, как криминальный блатняк вылезал наружу в детективах 50-х, как хуциевские романтики презирали «холеный дезертирский скепсис», а «Человек с бульвара Капуцинов» боролся с алкоголизмом: Горелов советское кино любит и ненавидит, сохраняя в этой шизофрении долю здоровой иронии. Чего и всем нам желает.