.jpg)
Без грифа «секретно»Легенда о подземном Кенигсберге и сегодня многим не дает покоя
«Я ехал из Балтийска в Калининград, спешил на московский поезд... Мой взгляд упал на особняк, стоявший в стороне от дороги. Читая вырубленные на фасаде слова «Вилла «Эдит», подумал о чужой жизни, которая когда-то наполняла этот дом. Кто была эта Эдит? Сухая старуха или очаровательная куколка, игрушка какого-нибудь нацистского чиновника?». Так начинается повесть «Вилла «Эдит», которая 55 лет назад перевернула Калининград.
Cначала повесть появилась в местной печати. Тогда в моде были публикации с продолжениями, что-то вроде телесериала в газете. «Вилла «Эдит» идеально вписывалась в этот жанр. Потому и выстраивались очереди к газетным киоскам – номер с очередной главой раскупался в считанные минуты. Когда же повесть издали книгой, 30-тысячный тираж размели в два дня!
Без грифа «секретно»О чем же повествование? Накануне штурма в Кенигсберг заброшена разведгруппа. Их ждет дочь немецкого генерала Эдит Хеймнитц – на самом деле Нина, советская разведчица. Она могла добыть секретный план городских подземелий с указанием тайников, где спрятаны награбленные нацистами ценности, в том числе и знаменитая Янтарная комната. В последний момент операция сорвалась, Нина погибла. Отважную девушку не может забыть один из разведчиков. Десять лет спустя он приехал в бывший Кенигсберг на встречу с прошлым…
Нехитрый сюжет лег на благодатную почву. Бывшая Восточная Пруссия и через десятилетие после Великой Отечественной полна слухами о спрятанных немцами кладах в подземном городе. Спецслужбы просеивают архивы, а граждане попроще азартно шуруют по руинам. Временами случаются интересные находки, но не более того. Тема эта полузапретна, в открытую не обсуждается. И вдруг в газете (а им тогда почему-то верили!) и под книжной обложкой всплывают такие подробности, от которых дух захватывает.
Книгу ту зачитывали до дыр несколько поколений. Уцелевшие экземпляры стали раритетами. Сокровищ и лаза в огромное подземелье не нашли. А как поживает сама вилла «Эдит»? Мы на месте. Как и тогда, по железной дороге идет состав. Но автомобильных хвостов на старом переезде не бывает – теперь тут, на излете проспекта Победы, эстакадный мост. Сворачиваем на дорогу, на которой застрял герой повести. Вот и особняк, дом №180, последний перед переездом. Старое здание теряется в густой листве.
За тонкой оградой-сеткой герой книги увидел фасад, а на нем – поблекшую от времени надпись «Вилла «Эдит». Сегодня вместо фирменной кенигсбергской ограды – бетонный заборчик. Надписи нет. Фасад облезлый, даже зелень не в состоянии замаскировать проплешины на обветшавшем здании. Наверху сушатся чьи-то подштанники…
Сколько тут самодеятельных поисковиков перебывало! И юных романтиков, и опытных кладоискателей. Вокруг все перекопано в поисках колодца, через который герои повести попадали в подземные лабиринты. Тогда же бродили в народе жутковатые истории. Например, такая: двое парней нашли старый люк, первый полез вниз – и пропал. Вызвали милицию. Двое стражей порядка спустились – и тоже пропали. После этого люк замуровали, а всех очевидцев выселили в другие города, да еще взяли с каждого подписку о неразглашении…
Сюжет обрел такую популярность среди калининградцев, что в областном театре поставили спектакль про виллу «Эдит». Премьера прошла с аншлагом. Спектакль продержался в репертуаре 10 сезонов подряд! В местной газете попробовали было одернуть авторов театральной сенсации, дав разгромную рецензию под заголовком «Когда актеры бессильны». Но потом махнули рукой: пусть уж народ пережевывает детективную историю, чем возмущается многочисленными проблемами в жизни калининградцев.
Тот спектакль, как и саму повесть, трудно отнести к шедеврам. Но в случае с «Виллой» куда важнее оказалось то, что шпионские страсти-мордасти происходят буквально под окном. Такой вот эффект присутствия. И до сей поры горожане ведут споры о деталях. Так, старожилы уверяют: дом №180 на проспекте Победы – не «Эдит». Раньше у переезда был еще один особняк, при строительстве эстакады его снесли. Он, мол, и был той самой виллой.
Оформлял нашумевшую повесть Юрий Синчилин, ныне один из старейших калининградских художников. Его иллюстрации в книге – словно фотографии тогдашнего Калининграда, они добавляют реализма этой фантастической истории. Но вот изображение виллы как раз не очень-то похоже на дом №180.
– Та книга была первой, которую я оформлял, – вспоминает Юрий Михайлович. – Саму виллу я рисовал с натуры, но все же это некий художественный образ, так что по рисунку трудно установить исторический облик.
А что же с подземельями?
– Они существуют, – подтвердил главный эксперт областного научно-производственного центра по охране памятников Авенир Овсянов. – Однако реальные подземелья гораздо скромнее тех, что описаны в книге. Построить целый подземный город в здешних местах сложно: слишком рыхлые грунты.
.jpg)
Автора!А кто же автор этой легенды? Знакомьтесь: Марк Михайлович Баринов. Родился 6 января 1925 года, был назван Евгением. Но мальчику не нравилось девчоночье имя, и перед школой он настоял на его замене. Его отец был одним из тех, кто создавал в стране нефтяную промышленность. В 1933-м стал начальником Главного управления нефтяной промышленности СССР, а в 1937‑м его расстреляли. Марка укрыли в поселке Голицыно под Москвой сестры его матери (саму ее отправили в карагандинские лагеря). В 1941-м не отрекшийся от родителей сын окончил девятый класс, а уже через несколько месяцев командовал пулеметным отделением. Затем попал на Северный флот.
В 1950-х его перевели в Балтийск. Был он тогда уже майором, служил начальником продовольственной службы дивизии торпедных катеров. Много читал, интересовался историей. Как-то специально взял отпуск, чтобы участвовать в раскопках в руинах Королевского замка в экс-Кенигсберге. Вот как о Баринове вспоминал флотский поэт Марк Кабаков: «Он разительно отличался от своих собратьев интеллигентностью и даже аристократизмом. Прибавьте к этому внешность артиста Самойлова, и нетрудно будет понять, почему женская половина Главной базы тайно вздыхала, провожая глазами статного майора…».
В Балтийске Баринов начал заниматься парусным спортом. Купил немецкую яхту – их тогда в избытке оставалось в бывшем Пиллау. Когда уезжал в столицу, забрал яхту с собой: нанял платформу, погрузил на нее свое суденышко и увез по железной дороге. Уехать же в родной город удалось после того, как вернулась наконец из ссылки его мать. Отца реабилитировали посмертно…
По иронии судьбы в дивизии торпедных катеров тогда был еще один Баринов, только Николай Иванович. Разумеется, сослуживцы резвились на тему «кто же из вас автор повести».
– Так уж вышло, что мы с Марком Михайловичем особо не общались, – рассказывал мне тот самый второй Баринов. – Однако помню его хорошо. Видный был мужчина. И ничуть после «Виллы» не загордился, хотя мог бы, ведь такой шум вокруг его книги стоял!
Сам Баринов считал свою первую повесть пробой пера. В 1960-м он поступил в Литературный институт имени Горького. А еще у него осталась тяга к парусу, которую он делил с мальчишками из кружка юных моряков. Устраивал походы на шлюпках по рекам и озерам. Руководил клубом при Центральном доме работников искусств, проводил с ребятами каникулы в родовом имении Пушкиных селе Михайловском. Однажды они сами повесили новые колокола взамен увезенных гитлеровцами на звонницу Успенского собора в Святогорском монастыре.
И писал, хотя такой славы, как случилась у него в Калининграде, уже не познал. Предисловие к последней, уже посмертной книге Баринова написал академик Дмитрий Лихачев. Умер Марк Михайлович рано, не дожив до шестидесяти. Крепкий человек, он всю жизнь мучился астмой. Его не стало 13 декабря 1984 года. Похоронен в Пушкинских Горах. На могиле написано: «Большому другу Заповедника Баринову Марку Михайловичу».